Поседевшая юность

Этого и добивался майор Тюрин. В узком месте, которое враги никак не могли миновать, заблаговременно были установлены два трофейных пулемета. Они устроили «горячую» встречу гитлеровцам.

К рассвету Крутогоровку все-таки пришлось оставить — надо было сохранить силы. Если ночью противника удалось ввести в заблуждение, то днем он непременно сориентируется в обстановке.

Собрали оружие и боеприпасы. Последнее было кстати: переправлять боеприпасы через Днепр — не простая задача. Позиции оставили незаметно, чтобы дезориентировать противника.

— Мы слышали грохот справа от нас. Может, это у Тюрина? — спросил кто-то, прерывая рассказ Баранова.

— Это другое, — возразил майор. — Переправу бомбит фашист. Крушит все, подлец. Пока наша авиация не подойдет, придется держать плацдарм наличным составом. Назад пути все равно нет.

— Это точно, товарищ гвардии майор, — согласился Денис.

В течение следующего часа рота отбила еще две вражеские атаки. Затем Денис поднял солдат в контратаку. Не сделал и десятка шагов, как вдруг молния вспыхнула перед его глазами, и сильная воздушная волна опрокинула навзничь.

Очнулся Денис от того, что голову его мотали из стороны в сторону, причиняя острую боль.

— Вы что, с ума сошли! — громко сказал он, вырываясь. — Колотите и колотите по голове!

А голову, оказалось, перевязывали.

— Ожил комроты, — весело, но, как показалось, шепотом сказал кому-то ординарец.

Денис поймал взгляд Вадима. Тот стоял в некотором отдалении. Губы его шевелились, но слов Денис не услышал. Сообразил: контузия.

— Где мы? Как атака?

— Сбили немца, опрокинули! — на ухо прокричал Вадим.

— Потери?!

Вадим махнул рукой.

— Ну?

— Не считал! Думаю, половина роты, полегла! Кокарев доложит.

Полежав еще минут пять, Денис поднялся. Подошел майор-Баранов с немецким автоматом на плече — трофей. Во время атаки он действовал в боевых порядках как рядовой.

— Ну, командир, мне пора на тот берег. Газета должна выйти в срок. А материалу набрал на два номера.

Преодолевая головную боль и тошноту, Чулков проводил майора по траншее до места, откуда надо было ползти по-пластунски.

Во время передышки бойцам удалось пообедать пригодились оставленные про запас продукты.

Появился Вадим с немецкой рацией за плечами. Подробности о том, как он добыл рацию, рассказывали солдаты. Заметив метрах в двухстах от траншеи двигающийся штырь антенны, Вадим с отделением отрезал путь вражескому радисту. Тот отстреливался, ранил двоих солдат, но и его нашла пуля. Рация оказалась исправной. А нуждались в ней больше, чем в пище. Связи с батальоном до сих пор не было. Час назад от командира полка Раденко прибыл радист, каким-то чудом переплывший Днепр. Добрался до траншеи, но перед тем как перевалиться через бруствер, попал под обстрел, и радиостанцию насквозь пробила пуля. Еще утром к роте случайно прибился радист-кавказец. Однако и у него рация была неисправна.

Два радиста, которых свел случай, колдовали теперь над трофеем. Денис поинтересовался, есть ли надежда на связь? Заверили оба в один голос:

— Есть, есть.

Наконец ординарец доложил:

— Связь установлена, товарищ гвардии сержант.

Денис помчался к радистам. Голова по-прежнему кружилась и болела. Казалось, ее стянули стальным обручем. Тошнило, однако крепился. Главное — есть связь.

— Быстрее, быстрее, товарищ комроты, — кричал полковой радист. — Питание кончается! Умеете обращаться с рацией?

Чулков взял микрофон, доложил как положено. В ответ послышался не очень четкий, властный голос, который показался, знакомым. Собеседник, однако, не представился.

Разговор был предельно осторожным — говорили открытым текстом. Дениса поздравили с одержанной победой. В ответ он намекнул на потери, но почувствовал: вряд ли его поняли. Разъяснять и уточнять не решался. Сообщил, что в роте остался единственный офицер — парторг Козлов. В ответ услышал предостережение — меньше слов и приказ: продержаться до ночи. Возможно, в ближайшие часы у них кое-кто появится. А до той поры он, командир роты, обязан…

Голос собеседника начал слабеть и смолк совсем. Чулков некоторое время дул в микрофон, встряхивал его, кричал: «Алло, алло». Увы, все напрасно.

— Не поможет, товарищ гвардии сержант, — сказал полковой радист. — Питание кончилось.

Денис с сожалением передал ему наушники. Ну, ничего, кажется успел сказать все, что нужно. Но тут же спохватился: да ведь он главного не сказал! Нужны боеприпасы, горячее питание, медикаменты… Досадуя на себя, рассеянно спросил:

— Ас кем я говорил?

— Как это с кем? — удивился радист. — С командиром дивизии.

Денис некоторое время обалдело смотрел на радистов. Он-то думал, что говорит с кем-то из офицеров батальона. В блиндаже Денис собрал командиров взводов и коммунистов, доложил о разговоре с командиром дивизии, о приказе продержаться до ночи. В заключение сказал: огромную на них ответственность возложил командир дивизии, тем более обратился к ним лично.

Поднялся Козлов. Помолчал, вглядываясь в лица. Строго и просто, без патетики, сказал:

— Клянемся, что не уйдем отсюда, пока живы.

2