Поселок

— Я не шучу. — Дик подобрал со снега арбалет.

Коза будто сообразила, что ей грозит, резко отскочила за скалу.

— Ты не уйдёшь, — бросил Дик.

— Погоди, — остановил его Олег. — Погоди, если нужно, успеешь. Всегда успеешь. Ведь Марьяна хочет разводить их, понимаешь, как это важно для посёлка? Значит, у нас всегда будет мясо.

— Для посёлка важно, чтобы мы не подохли, — сказал Дик. — Без нас коза в посёлок не придёт. Ей тоже жрать нечего. Она убежит.

— Нет, Дик, пожалуйста, — попросила Марьяна. — Ведь у козы будут маленькие, понимаешь?

— Тогда пошли назад, — решил Дик. — Кончился наш поход.

— Подожди, — вмешался Томас. — Пока ещё решаю я. Если ты хочешь, я разрешаю тебе вернуться назад. Ты доберёшься, я не сомневаюсь. Я пойду дальше. И те, кто захочет.

— Я пойду дальше, — отозвался Олег. — Мы не можем ждать ещё три года, до следующего лета.

— Я тоже пойду дальше, — сказала Марьяна. — И Дик пойдёт. Он не злой, не думайте. Он хочет, чтобы всем лучше.

— Не надо объяснять, — отрезал Дик. — Я всё равно её убью.

— На сегодня пища есть, — напомнила Марьяна.

— Было бы неплохо вернуться вместе с козой. Мы можем даже её навьючить, — добавил Томас.

Он отхлебнул ещё коньяка и поболтал флягой. По звуку было ясно, что огненной воды осталось совсем мало.

— Ещё один день, — сказал Дик, — и возвращаться уже будет поздно. А тебя, Томас, это касается больше, чем остальных.

Марьяна засуетилась возле костра, спеша вскипятить воду. У неё ещё остались сладкие корешки, горсти две.

Глава третья

Через два часа ходьбы Олег подумал, что прав всё-таки был Дик. Они шли без тропинки, по снежной целине, путь вёл вверх, к тому же приходилось обходить скалы, пробираться по расщелинам, пересекать ледники, воздух был резким, острым, и дыхание сбивалось. Олег привык к тому, что никогда не наешься досыта, но всё-таки голодать не приходилось — в посёлке всегда были какие-то запасы. А тут голод, бродивший по соседству, сразу обрушился на Олега, как только стало ясно, что впереди дни без еды. Олег поймал себя на том, что смотрит на козу с вожделением, надеется, что она упадёт в расщелину, разобьётся, и тогда не надо будет отказываться от своих слов. «Ну, найдём другую, — твердил он беззвучно, — найдём другую».

И, как бы подслушав его мысли, Томас сказал:

— Наше счастье, что мясо идёт само. Нам бы его не дотащить.

— Стойте.

Это был голос Дика. Дик подошёл к козе, неся в руке крепкую, сплетённую из водорослей верёвку, накинул её козе на шею. Коза покорно и тупо ждала, пока её привяжут. Потом Дик протянул свободный конец верёвки Марьяне.

— Веди. Я не хочу рисковать.

Днём они сделали привал. Долгий, потому что все выбились из сил, а Томас шёл и покачивался так, что его хотелось поддерживать. Лицо его побагровело, глаза были полузакрыты, но он упрямо шёл и шёл вперёд, к своему перевалу.

Часа через два после привала Томас забеспокоился.

— Погодите. Как бы не сбиться. Здесь должен быть лагерь. Я помню эту скалу.

Томас сел на камень, развернул трясущимися руками карту и стал водить по ней пальцем. Дику это ничего не говорило, он пошёл вперёд, надеясь подстрелить добычу.

Карта была нарисована чернилами ещё в то время, когда были чернила — густая паста, которой заполнялись ручки. Ручки Олег видел. Только они не писали.

— Мы здесь, — определил Томас. — Уже больше половины дороги. Я и не рассчитывал, что можно так быстро идти.

— Погода хорошая, — произнёс Олег.

— Судя по всему, мы здесь ночевали. Должны быть следы, а их нету.

— Сколько лет прошло…

— Вот так… — бормотал Томас, — группа скал… три скалы, нет, четыре. Ах да, чуть не забыл… — Он обернулся к Олегу: — Возьми это. Без этого в корабль ни ногой. Помнишь?

— Это счётчик радиации, да?

— Счётчик радиации, ты же знаешь, почему мы не могли оставаться, там была такая радиация. А мороз — это в придачу.

— Может, поспите? — спросил Олег. — А потом пойдём…

— Нет, останавливаться нельзя. Это смерть. Я за вас отвечаю… Где же лагерь, надо глубже выкопать… Мы их похоронили, но сил не было глубоко копать, понимаешь, обязательно надо глубже…

Олег подхватил Томаса, который начал валиться с камня.

Вернулся Дик, глядел, как Олег кутает Томаса в одеяла, а Марьяшка хлопочет, раздувая костёр, чтобы согреть микстуру. Дик молчал, но казалось, что он повторяет: «Я же предупреждал».

Олег сам отвинтил крышку фляги, понюхал коньяк — запах был острым, скорее приятным, но пить не хотелось, это было не для питья. Поднёс осторожно к спёкшимся губам Томаса, который шептал что-то неразборчиво, тот глотнул и сказал почему-то «скооль».

Дальше пойти смогли только в сумерки. Томас пришёл в себя, его мешок нёс Олег, арбалет взял Дик. Из-за этой остановки шли, вернее, карабкались по откосу, усыпанному громадными неустойчивыми камнями, часа два, не больше, потом стало плохо видно, и пришлось искать ночлег.

Похолодало, небо здесь было совсем другого цвета — не только серым, как в лесу, а приобрело к вечеру краски тревожные — красноватые, и это пугало, потому что в небе не было надёжности.