Поселок

— Подслушивал, — сказал Рэтлиф. Он поглядел на приказчика и снова отвернулся, стал ко всем почти спиной. — …так вот, я слышал, как она гремела тарелками, складывая их в таз, словно швыряла их туда со всего размаху. «Как вы думаете, — говорит миссис Армстид, — отдаст он их мне? Этот техасец отдал их ему и сказал, что я могу их получить. Все видели, как он отдал деньги мистеру Сноупсу, и слышали, как он сказал, что завтра я могу их получить у мистера Сноупса». А миссис Литтлджон все моет тарелки, и моет-то как мужчина, будто они из железа сделаны. «Нет, говорит. Но все же попробуйте, попытка не пытка». — «Если он не отдаст, зачем и пытаться», — говорит миссис Армстид. «Как знаете, — говорит миссис Литтлджон. — Деньги-то ваши, не мои». А потом несколько времени ничего не слыхать было, только тарелки звенели. «Вы думаете, он, может, и отдаст? — говорит миссис Армстид. — Этот техасец сказал, что отдаст. Все слышали». — «Что ж, идите просите у него», — говорит миссис Литтлджон. И снова ничего не слыхать, только тарелки звенят. «Не отдаст он», — говорит миссис Армстид. «Что ж, — говорит миссис Литтлджон. — Тогда не ходите». И опять только тарелки звенят. Видно, обе мыли посуду, в двух тазах. «Так вы думаете, он не отдаст?» — говорит миссис Армстид. Миссис Литтлджон молчит, ни слова. Звон стоял такой, словно она швыряла тарелки одну на другую. «Может, мне пойти спросить у Генри», — говорит миссис Армстид. «На вашем месте я бы так и сделала, — говорит миссис Литтлджон. И провалиться мне на этом месте, звон был такой, будто она держала в каждой руке по тарелке и колотила ими одна о другую, как колотят медными крышками от кастрюль в оркестре. — Генри тогда купит на эти пять долларов другую лошадь. Может, на этот раз ему попадется такая, что убьет его до смерти. Будь я в этом уверена, я бы выложила ему эти деньги из собственного кармана». — «Я, пожалуй, спрошу сперва у него», — говорит миссис Армстид. А потом пошел такой грохот, будто миссис Литтлджон схватила тазы и вместе с тарелками швырнула на плиту…

Рэтлиф замолчал. Приказчик шипел у него за спиной:

— Тсс! Тсс! Флем. Флем!

Он умолк, и все увидели, как подошла миссис Армстид, поднялась на крыльцо, тощая, в мешковатой серой одежде и грязных шлепанцах, тихо шаркая по ступеням. Она прошла через галерею и остановилась прямо перед Сноупсом, ни на кого не глядя и спрятав руки под фартуком.

— Он тогда сказал, что не продавал Генри эту лошадь, — сказала она ровным, безжизненным голосом. — Сказал, что деньги у вас и я могу их получить, — Сноупс поднял голову, слегка повернул ее и ловко плюнул мимо женщины, через всю галерею, на дорогу.

— Он увез все деньги с собой, — сказал он.

Миссис Армстид, не двигаясь, в серой одежде, которая висела на ней твердыми, почти рельефными складками, словно отлитая из бронзы, казалось, разглядывала что-то у ног Сноупса, будто не слыша его слов или будто, едва замолчав, она покинула свое тело, и хотя тело услышало, восприняло слова, они не имеют ни содержания, ни смысла, пока она не вернется. Приказчик опять чесал спину о косяк, глядя на женщину. Мальчик тоже глядел на нее своим ясным немигающим взглядом, остальные на нее не смотрели. Человек с веточкой вынул ее, сплюнул и сунул обратно в рот.

— Он сказал, что Генри никакой лошади не покупал, — сказала она. — Он сказал, что я могу получить деньги у вас.

— Видно, он позабыл, — сказал Сноупс. — Он увез все деньги с собой.

Он поглядел на нее еще мгновение, потом снова склонился над своей дощечкой. Приказчик тихонько терся спиной о дверь, глядя на женщину. Немного погодя миссис Армстид подняла голову и поглядела на дорогу, которая бежала вдаль, устланная мягкой весенней пылью, мимо гостиницы миссис Литтлджон, потом в гору, мимо еще не цветущей (это будет потом, в июне) рощи акаций, что по ту сторону дороги, мимо школы, чья облупившаяся крыша торчала над садом среди груш и персиков, словно улей, вокруг которого роятся красно-белые пчелы, и все выше, на холм, где среди сверкающих мраморных надгробий стояла церковь под сенью величественных можжевеловых деревьев, в листве которых в долгие летние дни порхали тоскующие голуби. Она пошла прочь; резиновые подошвы снова зашаркали по трухлявым доскам.

— Наверно, пора обед собирать, — сказала она.

— Как нынче Генри, миссис Армстид? — спросил Рэтлиф. Она остановилась, взглянула на него, и ее пустые глаза на миг оживились.

— Большое спасибо, он спит, — сказала она. Потом глаза снова потухли, и она пошла дальше. Сноупс встал со стула, защелкнул большим пальцем нож и смахнул со штанов стружки.

— Обождите-ка, — сказал он.