Пошатнувшийся трон. Правда о покушениях на Александра III

«Так мы начали говорить об императорской семье. Министр замечает, что императрица не играла до сих пор благотворной роли; с ее появлением семья, обладавшая прекрасными качествами, выродилась как физически, так и морально; ее ненависть к немцам поставила нас политически в неблагоприятное положение, так как именно датские счеты к ним, несомненно, привили и государю, и наследнику чувства и поведение, приведшие к постоянной натянутости в наших отношениях с соседними империями» [54].

С таким суждением, лежащим на поверхности, трудно согласиться. Безусловно, императрица Мария Федоровна не испытывала теплых чувств к государству, обобравшему ее родину как липку. При этом, без всякого сомнения, она отдавала себе отчет в том, что вернуть утраченное невозможно. Натянутость в отношениях с Германией имела совершенно другие корни, и ее первопричиной на самом деле являлся российский император Александр III. Груз условной легитимности его как монарха не исчез даже после полной переделки «под себя» «Учреждения об императорской фамилии». Именно в Германии была хорошо известна скабрезная история, связанная с происхождением его матери, императрицы Марии Александровны. Намерение уничтожить Германию, о котором проговорился император своему министру, объяснялось его желанием избавиться от дамоклова меча собственной нелигитимности, которую в любой момент могли раструбить по всей Европе. Возможно, о такой перспективе ему намекнули во время работы над новой редакцией «Учреждения об императорской фамилии», вероятно, на одном из «саммитов» во Фреденсборге.

Идею уничтожения Германии, которую упорно продвигал российский император, готовый ради ее осуществления спеть Марсельезу, не разделяли не только в дипломатических кругах, но и в среде русской аристократии. Александру III все это было прекрасно известно, и одержимость его на этом направлении поражает. Старание императора засекретить проработку вопроса в военных кругах Франции и России, конечно, было обречено на разного рода утечки и приводило к нарастанию противостояния с Германией в экономической сфере.

Политика Александра III в последние годы правления отличалась авантюризмом и непредсказуемостью: император как будто задался целью создать в Европе два враждебных лагеря, что ему и удалось в конечном итоге. Ламсдорф в своем «Дневнике» не скрывал своего отношения к происходящему и искренне поражался творящейся на его глазах государственной глупости:

«Наше сближение с Францией и проистекающее отсюда пресловутое равновесие сил в Европе, с другой стороны, на долгое время закрепляет разделение великих держав на два вооруженных до зубов лагеря, которые постоянно подстерегают друг друга и готовятся напасть друг на друга в ущерб безопасности и благосостояния народов.

…Бояться полного разгрома Франции при той материальной мощи, какой она обладает, нет оснований; насколько бы мощной и вооруженной ни была Германия, в войне она приобретает не «провинцию Францию», а беспощадного врага, который надолго ее свяжет. Столкновение между двумя этими нациями было бы ужасным, но, быть может, закончилось бы победой над разрушительными элементами внутри каждой из них… Наше дело сторона! Вместо того чтобы систематически ссориться с немцами и донкихотствовать в пользу французов, мы должны были бы договориться с ними о нашем нейтралитете, необходимом для них обоих; мы могли бы его обещать при условии предоставления нам известной свободы действий на Востоке. После этого нам оставалось бы только заниматься нашими собственными делами, предоставив другим устраивать свои дела между собой. Им понадобилось бы на это не менее столетия!» [54].

Такой анализ европейской политики был, к сожалению, недоступен российскому императору. Он был всецело занят конфронтацией с блоком центральноевропейских держав и организацией неразрывной дружбы с пораженной страхом Францией.

Российская историография дружно объявила Александра III «миротворцем» только на одном основании — при его жизни не случилось ни одного крупного вооруженного конфликта. При этом историки почему-то выпускают из виду, что именно «миротворец» продавил политическое решение, которое в конечном итоге привело Россию к войне за чужие интересы. Военный союз с Францией был окончательно оформлен в конце 1893 года и 8 января 1894 подписан Александром III.

Глава 4 Перед Господом

Утверждением союза с Францией российский монарх в самом начале нового 1894 года закончил тяжкую работу по подготовке России к разнообразным испытаниям на прочность ее государственности, которые были уже на пороге. Впереди была передача власти наследнику престола, о которой никто еще даже не задумывался как о событии отдаленного будущего, до которого еще жить и жить. Ламсдорф оставил в Дневнике за 1892 год свое впечатление от личности наследника: