Пощады нет

Уложив Карла, Эрих идет на кухню, просит горничную принести бутылку красного вина и выпивает глоток за глотком два стакана. Весь какой-то обмякший, он опускается в кресло и ждет действия алкоголя. Он застыл, помертвел, Карл владеет им, он, Эрих, потерял себя, снова зло, сотворенное другими, ударило по нем. Но вот, мало-помалу руки и ноги Эриха наливаются теплом, это — вино, он замечает вазу с цветами, а на большом столе — чудесный букет. Этот празднично убранный дом — поле битвы демонов. Какие арены выбирают себе демоны! И Эрих встает и идет туда, где он чует что-то человеческое, — на кухню. А кроме того, он непрочь поесть. На кухне, куда он вваливается, сопя, стоят молчаливой стайкой женщины: горничная, фрейлейн и кухарка. Эрих просит приготовить ему бутерброд, если возможно, с холодным мясом, либо с каким-нибудь не острым сыром. Все оживляются. Горничная и кухарка страстно убеждают его поесть горячего, все стоит еще на плите, и Эрих послушно садится за стол. Пока он соображает, как велика емкость его аппетита, ему подают блюдо за блюдом, он ест, расспрашивает женщин, как кого зовут, давно ли они здесь служат, поужинали ли они уже и какое кушанье каждая из них любит больше всего. Хлебая суп, он считает нужным оправдаться в том, что он теперь ест, ведь он, в сущности, уже ужинал сегодня, но без горячего. Некоторые, когда они расстроены, едят, как дикари, они не замечают, что рядом, другие, теряют аппетит, он же сначала заставляет себя есть, а уж во время еды аппетит постепенно появляется, — хорошая еда не хуже любого приятного времяпрепровождения. Беседа эта, проведенная в милой и понятной форме, произвела на трех женщин самое лучшее впечатление. Между прочим, Эрих сообщил, что сегодня он будет ночевать здесь, так как брат заболел. Кстати, как это началось? И тут псе трое, вразброд, наперебой, шопотом рассказывают ему, как они ждали барыню с детьми; фрейлейн, плача налагает, как после обеда барыня велела детей одеть, она, фрейлейн, решительно ничего не подозревала, и вдруг дети не вернулись. Хозяин пришел в назначенный час, мы приготовили цветы, а потом получилось это письмо.

— Ну, а что сделал хозяин?

— Он прочел письмо, потом так странно расхаживал по дому, а потом мы испугались, потому что он стоял в дверях столовой, затем он упал в коридоре. А что, у хозяина удар?

— Ерунда, он просто переутомлен, вдобавок эти волнения.

Эрих думает: «Мне не следует вести разговоры с этими женщинами, они, хотя и вполне разумные существа, но в этом доме не полагается общаться с прислугой». И в ту же минуту старшая из девушек, горничная, заявляет свое мнение. Она шипит.

— Этого барин не должен спустить барыне, нельзя ей позволить так просто взять да утащить детей. — сначала она по нескольку месяцев прохлаждается на курортах, а потом рассказывает нам всякие сказки.

Кухарка перебивает ее:

— Молодой барин (боже мой, я не так уж молод), — надо бы вам заявить в полицию, иначе она завезет нам наших детей, кто ее знает куда.

Фрейлейн не перестает плакать.

— Почему вы плачете?

Горничная:

— Это фрейлейн, она два года была с детьми, ничего, фрейлейн, дети вернутся. Сделайте же что-нибудь, молодой барин, надо скорей заявить в полицию, чтобы эта…

Эрих заклинающе прикладывает палец к губам, он молча поглощает две миски компоту, потом прощается со всеми, каждой пожимает руку, фрейлейн он успокоительно похлопывает по плечу.

— Милейший господин, — говорит кухарка, убирая со стола. — Он еще раз приходит на кухню, на этот раз он просит привести ему из дому ночное белье.

И вот, вся большая квартира погружена в тишину и мрак.

Далеко, прорезая поля и леса, мчится поезд, увозя Юлию с детьми. Поезд несется сквозь ночь, яркие огни буравят черноту, ощупывают металлические рельсы. Сигналы, озера, деревни, леса, все дальше и дальше столица. Вечная ночь. Звездное небо. Женщина спасла своих детей, ей хочется распахнуть окно и ликующе крикнуть в плодоносную весеннюю ночь о своем счастье. Под ней, на диване международного вагона, спят ее дети, они спят вместе, бросив игрушки на пол, они не раздевались, у них нет ночного белья.

— Это кража, — ликует Юлия, — я выкрала их, я выкрала себя, я спасла нас всех, он никогда больше нас не увидит.

Сраженный человек пробуждается

Карл, проснувшись на рассвете, лежал не в силах пошевельнуться. Да и зачем? Упав с высоты, он лежал тяжело, с обмякшими мускулами. Человек, лежавший здесь, был тем самым владельцем фабрики, у которого рухнул дом, с таким трудом построенный его собственными руками, нора, в которую он прятался. Но он мужественно держится. Он нащупывает то, что еще уцелело в нем. 0н ищет не себя, нет, он ищет свое место среди людей.

Услышав в коридоре шаги кого-то из прислуги, Эрих включил занавешенную лампочку над своей кушеткой, чтобы посмотреть, который час. Тотчас же послышался голос Карла:

— Эрих? Доброе утро.

Эрих, в пижаме, подошел к нему.

— Спал хорошо, Карл?

— Ничего. Подними шторы, я с часок полежу еще.

— Само собой. Я прописываю тебе лежать до обеда.

— Садись ко мне. Ночь была ужасно длинной.