Пощечина

Ее муж теперь почти не слушал музыку, и из всех перемен эта особенно сбивала с толку. Прежде в их доме всегда звучала музыка. Их кабинет, две стены в гостиной были от пола до потолка забиты компакт-дисками. Раньше ее возмущало, что он столько денег тратит на свое увлечение. А теперь она мечтала, чтобы он пришел домой с фирменным пакетом канареечно-желтого цвета из «JB Hi-Fi», или с бумажным пакетом из «Basement Discs», или с кричащим пластиковым пакетом из «Polyester». Гектор стал редко включать радио. Айша не верила, что он несчастлив, думала, он притворяется. Но не смела выразить свои сомнения. Вместо этого была с ним ласкова, старалась не вспылить на него. Буквально на днях, ознакомившись с обзором музыкальных новинок на страницах «Эйдж» [130]— чего она сроду не делала! — улизнула с работы и пошла в небольшой музыкальный магазин в торговом центре, где купила для Гектора компакт-диск с записью песен «Yo La Tengo» [131]. Она была убеждена, что у него есть более ранние записи этой группы, а, если верить обозревателю, сейчас она приобрела один из альбомов «Йо ла тенго», выпущенных в этом году. Она принесла диск домой. Гектор обрадовался, тут же его поставил. Но только один тот раз. Диск остался в проигрывателе, пустая коробка от него одиноко пылилась на стеклянной крышке стереосистемы. Казалось, Гектор не способен поддерживать в доме атмосферу счастья. Вот что было необычно, вот что она раньше принимала как должное. Вот что она хотела вернуть в свою жизнь. Чтобы она могла принимать его как должное, а он — ее. Ведь это и есть брак.

Сволочь проклятая. В ее глазах стояли слезы, пока она ехала несколько коротких минут до дома родителей ее мужа. Коула не должна была заметить, что она плакала. Поэтому она, глядя в зеркало заднего обзора, привела в порядок свое лицо и медленно, глубоко вздохнула три раза. Все, она готова.

Она поцеловала свекровь в обе щеки. Мелисса потащила ее за кухонный стол. Она села вместе с дочерью, и та, с самодовольным видом склонив набок голову, стала с гордостью показывать ей свою домашнюю работу по математике. Девочка так была похожа на Гектора. Айша прошла в гостиную. Манолис спал в кресле, Адам смотрел по телевизору какое-то глупое реалити-шоу. Она присела рядом с ним на корточки, губами нежно потерлась о кончики его волос. От него пахло оливковым маслом, стряпней его бабушки, а еще чем-то вонючим, нечистым, плотским, мальчишеским. Айша поморщила нос. Адам не отпрянул от нее, но и никак не отреагировал на ее ласку. Он вырастал — вроде бы ребенок, но уже и не ребенок вовсе. У нее было такое ощущение, будто на нее обрушился весь мир. Все менялось. Манолис неожиданно всхрапнул, и Айша быстро обернулась. Он потягивался, зевая. Она его поцеловала. От Манолиса пахло как всегда — садом, лимоном, чесноком и ореганом: как и от ее детей, от него исходили ароматы стряпни его жены. Она ему улыбнулась. Он отвечал ей бесстрастным взглядом.

— Как дела, дорогая?

Ее кольнуло чувство вины. Она так и не позвонила Сэнди, хотя с ее возвращения прошло уже две недели. А ведь обещала мужу.

— Нормально… — С секунду поколебавшись, она солгала: — Я потеряла телефон Сэнди. А мне необходимо позвонить ей… и Гарри, — поспешно добавила она.

Глаза Манолиса по-прежнему не улыбались. Она помогла ему подняться с кресла.

— Я дам тебе номер.

Он записал телефон Сэнди на обороте разорванного конверта — цифры неровные, крупные, будто старательно выведенные рукой ребенка.

Манолис отдал ей конверт.

— Спасибо. — На этот раз он улыбнулся искренне, по-настоящему. Она снова едва не расплакалась. Больше ничего не должно измениться.

Она быстро нарезала овощи, на скорую руку приготовила простое карри. Гектор пришел домой пьяный, и она с трудом сдержалась, чтобы не вспылить. Пока он принимал душ, а дети ссорились из-за телевизора, она позвонила Сэнди. Она старалась не думать о Рози. Она стала листать телефонную записную книжку, пока не нашла номер Сэнди. Слава богу, Манолис не разбирался в мобильных телефонах, иначе он сразу раскусил бы ее обман с номером Сэнди. На дисплее высветился телефон Сэнди. Помедлив в нерешительности, Айша нажала кнопку вызова. В трубке зазвучали гудки. Ее не покидало чувство, что она предает свою подругу. Голос, раздавшийся на другом конце провода, застал ее врасплох.

— Алло, — повторила Сэнди. — Это ты, Айша?

Определитель номера. Айша взяла себя в руки. Она не повесит трубку. Раз набрала номер — значит, выбор сделан. Много что изменилось; как прежде, все равно уже не будет.

— Да. — Запинаясь, путаясь в словах, она поздравила Сэнди с беременностью, потом, быстро извинившись, выпалила: — Мне ужасно жаль, что мы так долго не общались. Обстоятельства складывались не лучшим образом.

Две эти фразы она заранее отрепетировала. Они пришли ей на ум в самолете, когда она летела с Бали. Она не лицемерила, но это было не оправдание, а просто констатация факта. Сэнди в ответ громко, радостно рассмеялась. Я приняла верное решение, подумала Айша, поступила правильно.