Пощечина

— Они всегда ссорятся. Точнее, ссорится он.Гэри — один из тех закомплексованных горлопанов, которые вечно обижены на весь белый свет за то, что никто не хочет принимать их с распростертыми объятиями и подтирать им задницу.

Конни нежно трепала пса по шерсти. Тот просыпался, начал кусать дыхательную трубку. Айша быстро убрала ее.

— Все ее мысли только о предстоящем разбирательстве. Она не может думать ни о чем другом. Скорей бы уж.

— То, что тогда произошло, ужасно. Он не должен был бить Хьюго.

— Ты так думаешь? — Айша задал вопрос бесстрастным тоном. И опять Конни не смогла определить, что на уме у ее наставницы. Она подошла к раковине и принялась мыть инструменты, а Айша поместила овчарку в клетку. Что она думает?

— Мне кажется, взрослые не вправе жестоко обращаться с детьми. Вот как я считаю, — дрожащим голосом выпалила она, сама поражаясь своей горячности. Да, именно так она думает, именно так. Взрослые не должны причинять детям боль, не должны их бить.

Айша подошла к раковине и стала вытирать вымытые инструменты, кладя их на хирургическую салфетку. Конни взглянула на нее:

— А вы разве думаете иначе? — Вспышка негодования угасла. Ей было стыдно собственной жалкой нерешительности, возможно прозвучавшей в ее голосе.

— Я считаю, что бить ребенка не следует. Но я также считаю, что в тот день Хьюго требовалось призвать к порядку, он был абсолютно неуправляем. Я считаю, что Гарри по характеру несдержан, что ему следует обуздывать свои порывы. Но он извинился, и, думаю, Гэри с Рози следовало принять его извинения и тем удовольствоваться. В той ситуации все проявили себя не с самой лучшей стороны. — Айша аккуратно укладывала на салфетке хирургические инструменты по размеру. — Но Хьюго — ребенок, а Гарри — взрослый. Гарри обязан был контролировать себя. Он виноват.

У Конни в голове вертелось много вопросов. Ей хотелось знать мнение Гектора. Спорил ли он с Айшей об этом весь вечер после барбекю? А если б на месте Хьюго оказались Адам или Мелисса? Конни чувствовала, как краска стыда заливает ее плечи и шею. Она обожала эту женщину, та была так добра и великодушна к ней, так сексуальна и умна — боже, если б она могла быть такой, как Айша! А она так оскорбила ее, так нечестно с ней обошлась. Конни пыталась держать себя в руках, но ее глаза вдруг наполнились слезами, она судорожно вздохнула. Сердито отерла глаза.

— Конни, что такое? — Айша привлекла ее к себе. Конни в ответ обняла ее, а потом неуклюже попыталась высвободиться из объятий начальницы. Она чувствовала себя совсем юной и глупой. Наверно, Айша тоже была рада, что они разомкнули объятия, предположила она.

— Простите, я такая дура.

Айша свернула салфетку с инструментами. Сверток получился громоздкий, бесформенный.

— У Трейси эти свертки всегда получаются такие красивенькие. И как она это делает?

Конни рассмеялась:

— Да, она всегда говорит, что у вас, ветеринаров, руки не из того места растут. Не беспокойтесь. Я умею упаковывать, сама сделаю.

Айша подмигнула ей:

— Детка, сегодня ты была просто чудо. Я ценю твою помощь. — Она осторожно убрала светлую прядь с лица Конни. — В твоем негодовании нет ничего зазорного. Не надо стыдиться своих чувств. Вполне естественно, что некоторые поступки взрослых тебя возмущают и бесят. Это — одна из отличительных черт юности. Лишь бы твое негодование не переросло в бескомпромиссность.

Так вот в чем ее проблема! Ей свойственна бескомпромиссность? А что именно это означает? Она не была уверена, что понимает точный смысл этого слова, но казалось, оно вписывается в ее характеристику. Ей это не нравилось. Слово тяжеловесное, слишком обязывающее.

— Но думаю, на этот счет тебе можно не волноваться.

В начале шестого Айша завезла ее к Рози. Входная дверь была открыта, и Конни, минуя кухню, прошла через коридор и застекленную террасу, где всегда, даже засушливым летом, стоял запах сырости, на задний двор. Ричи лежал на траве. Увидев ее, он подмигнул и улыбнулся. Хьюго ползал на неухоженном огороде, между высокими стеблями кормовых бобов. На Конни он не обратил внимания.

— Чем занимаетесь? — Она села на траву подле Ричи. Черная спортивная фуфайка с портретом Эминема на его туловище натянулась, открывая ее взору подоску его белого, как мел, плоского живота, на котором виднелись редкие рыжие волосики, исчезавшие под джинсами. Она устала и с трудом удержалась от резкого замечания в его адрес: «Мне совсем не хочется смотреть на твои „прелести", приятель». Ей стало немного не по себе, и, смутившись, она перевела взгляд на мальчика:

— Хьюго, а ты что делаешь?

— Деньги ищет.

— Там зарыт клад? — Хьюго даже не потрудился ответить на ее глупый вопрос. Он цокнул языком, выражая свое презрение.

— Я бросил в огород несколько монет. И Хьюго теперь их ищет. — Ричи перевернулся на живот и посмотрел на нее, рукой прикрывая глаза от неяркого зимнего солнца. — Плохо я поступил?

— Нет. Пусть ищет.