Пощечина

Конни не могла разобраться в своих чувствах. Ею владели злость на друга, чувство вины. У нее было такое ощущение, что она вся пропитана ядом, никак не может наполнить легкие свежим воздухом. День, который еще несколько минут казался идеальным, был безвозвратно испорчен, загажен. Она ненавидела себя, ненавидела Ричи.

Обжигая язык, она быстро допила свой чай:

— Мне пора.

Ричи руками кинул футбольный мяч Хьюго:

— Приятель, мне пора домой.

Хьюго заревел. Ей хотелось выскочить из этого дома, умчаться подальше от мальчишек, от их тупых детских игр в мяч. Ричи опустился на колени, пытаясь успокоить плачущего малыша.

— Мы непременно с тобой поиграем в другой раз, дружище. Через несколько дней. — Ричи улыбнулся ей. — Правда, Конни?

Ее так и подмывало сказать: «Нет. Мне надо заниматься. У меня нет времени. Если хочешь играть с Хьюго, договаривайся сам». Но она промолчала.

Хьюго вытер глаза:

— Пообещай.

— Обещаю.

Хьюго крепко обнял Ричи, потом подбежал к Конни:

— Пообещай.

Она колебалась. Его голубые глаза смотрели прямо на нее. Она схватила его, поцеловала:

— Обещаю.

Он вспотел. И стал пахнуть, как мальчишка. Как Ричи.

Они шли через парк. Она умышленно молчала, хмурилась, но Ричи, казалось, ничего не замечал. Он шел рядом, напевая какую-то песню. Ее это взбесило.

— Прекрати.

— Что?

— Ты фальшивишь.

— Что с тобой?

— Пошел ты.

— Сама пошла.

Она остановилась посреди дорожки. Молодой парень со стоящими торчком короткими седыми волосами и полудюжиной колец в правом ухе — внешне и по манерам ни дать ни взять рок-звезда — катил перед собой детскую коляску. Рядом, держась за его руку, шла вприпрыжку маленькая девочка. Она что-то рассказывала ему, что-то про школу. Конни отступила в сторону, пропуская их. Ричи обернулся, наблюдая, как парень неспешным шагом удаляется прочь.

Ну конечно, гомосек он и есть гомосек. Что с него возьмешь?

Ричи повернулся к ней. Улыбка исчезла с его лица.

— В чем дело, Конни?

Она не могла говорить. Он приблизился к ней, обнял ее за плечи. Она сбросила с себя его руку.

— Что с тобой?

— Ты взял фотографию, да?

Он побледнел, потом залился румянцем, даже шея его стала красной. Глупо присвистнул, будто напуганная пташка. Ей хотелось дать ему затрещину.

— Не понимаю, о чем ты.

Еще и врет.

— Это ты ее взял. — Теперь она в этом не сомневалась. Стащил, а признаться — кишка тонка. Врет ей. Она резко повернулась и вновь пошла по дорожке — размашистым быстрым шагом. Ричи старался не отставать от нее.

— Конни, что я сделал?

Она отказывалась отвечать. Ее глаза увлажнились, она впилась ногтями в ладони, чтобы не расплакаться. Но не сдержалась, и слезы потекли по лицу. Ричи схватил ее за руку, она стала вырываться. Он крепче стиснул ее руку.

— Отпусти, а то закричу.

Она стояли на краю парка. Через дорогу напротив находился вокзал, залитый ярким светом уличных фонарей Ходл-стрит. Мимо проходил поезд. Все еще стискивая ее руку, Ричи глянул направо и вместе с ней побежал через дорогу на островок безопасности. Конни хотела пнуть его, вырваться и убежать, но она плакала, обессилила от слез, тело ей не подчинялось. Ричи дождался, когда в потоке машин появится брешь, и поспешил вместе с ней на другую сторону. Таща ее за собой, прошел под железнодорожным мостом, втолкнул ее в дыру в заборе и повел через железнодорожные пути. Она услышала шум приближающегося состава и подумала: «Вот сейчас споткнусь и погибну под колесами поезда. Прямо у него на глазах. Погибну по его вине, и ему до конца дней придется жить с этим». Она представила свои похороны, его расстроенное, испуганное лицо. Ее смерть послужит ему уроком. Он вытащил ее на насыпь, посадил на какой-то камень и сам сел рядом. У нее болела рука, в том месте, где он ее стискивал. Мимо прогрохотал поезд. Они смотрели, как состав по приближении к вокзалу замедляет ход.

Она повернулась к нему, собираясь накричать на него, сказать, что она его ненавидит, и заметила, что он тоже плачет. Она вдруг пришла в ужас. Ей захотелось все исправить, избавиться от стыда, страха и печали, что владели всем ее существом. Ей хотелось повернуть время вспять, вычеркнуть из жизни последние полчаса. Хотелось вновь оказаться с ним в саду, где она лежала, греясь на солнышке, вслушиваясь в смех и стук мяча. Она судорожно вздохнула и заревела в голос. Сидела на камне и рыдала, содрогаясь всем телом. Ричи, напуганный, обнял ее за плечи. Она хотела все исправить, хотела как-то объяснить свое поведение.

— Гектор меня изнасиловал.

Всхлипы заглушили ее слова, и ей пришлось их повторить. Шокированный Ричи невольно снял с нее свою руку, но потом неловко вновь положил ладонь ей на плечо. Ее всхлипы стихли. Это было как в кино. Будто она плыла над ними обоими, смотрела вниз, руководя действием.

— Когда? — Вид у Ричи был потрясенный; он побледнел. — Как, то есть… — Он помедлил, сдавленно сглотнул. — Кон, расскажи, что произошло.

Она пришла в замешательство. Ей не хотелось больше ничего говорить. Не хотелось, чтоб ей задавали вопросы, к которым она не была готова.

Она судорожно вздохнула: