Пощечина

Спать она не могла. Включила компьютер, а потом выдвинула нижний ящик стола. Под бутылочками с замазкой, блокнотами, тетрадками и карандашом лежала старая железная коробка. Изображение улыбающегося принца Уэльского и леди Ди на ней немного вытерлось, так что теперь у Дианы не было носа, у Чарлза — подбородка. Конни открыла коробку, вытащила лежавшие в ней документы, открытки, использованные билеты на концерты группы «Плацебо» и Снуп Дога [82]. Письмо лежало на самом дне коробки, там, куда она всегда его клала. Тетя не знала, что она хранит это письмо. Его дал ей отец, когда умирал в лондонской больнице. Это копия, сказал он ей, копия письма, что я отправил твоей тете. Она ответила, добавил он. Дала согласие.

Конни начала читать.

«Дорогая сестра,

Я пишу, чтоб попросить тебя позаботься о моем ребенке, о моей дочери. В ней вся моя жизнь. Я знаю, что не писал тебе много лет, но надеюсь, что любовь и привязанность, которые ты питала ко мне — я знаю, что не всегда этого заслуживал, — ты перенесешь на свою племянницу. Она — чудесный ребенок, Таша. Потрясающий ребенок.

Я умираю, умираю уже давно. Это одна из причин, вынудивших меня держаться от вас на расстоянии. Я знаю, что ты была бы ко мне добра, но сомневался, что найду понимание у Питера и отца. Диагноз мне поставили в 1989 году. Если помнишь, ты как раз оканчивала школу, когда я приехал домой вас навестить. Ты расстроилась, что мое возвращение сопровождалось ссорами, причиняло душевные муки. Я был резок даже с тобой, и позже, в Лондоне, ты сказала мне, что тогда сочла меня жестоким и заносчивым и решила, что это Англия так меня испортила. Мне следовало сразу сказать тебе, что я заразился СПИДом, но я боялся, да и мама просила, чтобы я молчал. Да, она знала. Ей было стыдно, но она держалась молодцом. От отца, разумеется, она это скрыла.

Конни здорова. Должно быть, мы с Мариной зачали ее до того, как подхватили вирус. Или, хвала Господу, ей просто очень повезло.

Увы, даже теперь я порываюсь солгать. Даже на пороге смерти, прячась за этим письмом, я проявляю трусость. Ведь это я заразил Марину. Я уверен, что точно знаю, в какой момент вирус попал в мой организм. Это случилось в Сохо, будь оно проклято. В туалете одного клуба, где-то в самом чреве злачного Лондона. Парень по имени Джозеф впрыснул мне героин. Я был пьян, обезоружен его красотой. Мне очень хотелось переспать с ним в тот вечер. Мы так и не занялись сексом — наркотик сделал свое дело, — но, наблюдая, как он вводит иглу в мою вену, я знал, что он отравляет меня».

Эти строки ей всегда было тяжело читать. Всегда.