Пощёчина генерал-полковнику Готу

Всю ночь и всё утро Гордеев вместе со своими танкистами и техниками занимался ремонтом повреждённой техники: латали пробоины, чинили ходовую часть, меняли гусеничные траки, чего не хватало, снимали с подбитых танков. К семи часам в основном закончили, и помпотех батальона воентехник 1-го ранга Гутман с чёрным от масла и мазута лицом и руками, устало проскрипел:

– Иди спать, командир, остальное доделаем без тебя, я прослежу.

Из-за деревьев вышел начальник особого отдела полка, немолодой крепыш в солдатской гимнастёрке со шпалой на петлицах и кирзовых сапогах. Вытирая платком лоб и, не глядя на командиров, резко спросил:

– А кто хоронить сгоревших бойцов будет? Кстати, Гордеев, почему батальон потерял половину танков?

Гордеев вспыхнул и чуть не наговорил чекисту дерзостей, но помпотех крепко обнял его, развернул и подтолкнул в спину.

– Иди, командир, спать. Я всё объясню товарищу лейтенанту госбезопасности. Иди.

С трудом добредя до командирского шалаша, не умывшись и не раздеваясь, Гордеев свалился на аккуратно сложенный старшиной брезент. Он полагал, до смерти уставшее тело и воспалённый мозг наконец-то отдохнут, сон окутает его. Но ничуть не бывало. Как часто случается, инерция крайней усталости напрочь гнала сон. Целый час он провалялся с открытыми глазами. Словно скачущие бесы навалились воспоминания.

2

Яркий солнечный день. Конец июня тридцать седьмого года. Он, студент-историк Ленинградского университета, сдал последний экзамен летней сессии и теперь, ощущая себя третьекурсником, весело шагал по Большому проспекту Васильевского острова, гордо держа красивую голову со светлыми волнистыми волосами. Белая рубашка с короткими рукавами и большим отложным воротником, светлые летние брюки и парусиновые башмаки, выразительно подчёркивали его молодость и спортивную выправку. Ему девятнадцать. Он счастлив и влюблён. Лёша Гордеев шёл на свидание. Сегодня вместе с Надеждой они пойдут в концертный зал консерватории и будут слушать любимого Вивальди.

Год назад в том же консерваторском концертном зале, куда его привела мать, сорокалетняя красивая женщина, на скрипичный концерт Баха, они познакомились с Надей. Было это так. После концерта в фойе к нему подошла весьма привлекательная и хорошо одетая (что тогда было редкостью) девушка. Невысокого роста, стройная, с шикарной копной вьющихся каштановых волос. Её слегка вытянутое лицо с аккуратным прямым носом, тонкими ироничными губами и огромными с хитринкой карими глазами было ухожено. Крупные золотые серьги с овальными голубыми камнями подчёркивали красоту ушей и шеи. На левой руке красовались маленькие дамские часы на золотом браслете, правую украшала золотая цепочка. От неё исходил тонкий аромат незнакомых духов. Её движения были энергичны. По всему было видно, девушка не из простых и весьма уверенна в себе.

– Молодой человек, меня зовут Надежда, – звонко представилась девушка и протянула ладонь с красивыми длинными пальцами.

Алексей на секунду опешил, но будучи парнем не робкого десятка, взял её руку в свою и, чуть склонив голову, ответил:

– Алексей. Алексей Гордеев.

– Вам нравится Бах?

– А вам? – вопросом на вопрос ответил Алексей.

– Мне больше нравится Вивальди, – сделав смешную гримасу, ответила она. – Его музыка жизнерадостная, светлая, яркая. Как мой характер!

Надя засмеялась и взяла его под руку. Мама Алексея, наблюдавшая картину знакомства сына с девушкой, ухмыльнулась и, проходя мимо, незаметно сунула в его карман пять сложенных трёхрублёвок. Мало ли, придётся девушку мороженым угощать. А, возможно, и шампанским. Алексей придержал мать за руку.

– Мама, познакомься, это Надя.

– Очень приятно, – улыбаясь, произнесла Анастасия Петровна, – вы очень милая девушка. Я, Лёшенька, домой, дел много. Если будешь задерживаться, позвони.

Когда мать ушла, Надя сказала как-то загадочно:

– Интересная у тебя мама. Красивая, стильная, с хорошими манерами. Сколько ей лет?

– Сорок.

– Никогда бы не подумала! Дала бы ей от силы тридцать.

Она засмеялась, прижалась к нему и продолжила:

– Я, честно говоря, подумала, наблюдая за вами в зале, что это твоя девушка. А сколько же тебе лет?

– Восемнадцать.

Она удивилась:

– Не может быть! Ты выглядишь старше. Тебе вполне можно дать двадцать три. Слушай, а поедем в гости к моим друзьям! Они художники, у них весело.

– Как-то неудобно.

– Пустое, поехали.

Надя помахала рукой и остановила такси. Выходившие вместе с ними из консерватории люди с недоумением глядели на юную пару, усаживавшуюся в такси. Большинству в то время это было не по карману.