Посиделки с Олегом

Они с легкостью перевернулись на бок, не отрывая губ друг от друга. Олег лег на спину.

– И где мои очки? – осмотрелась она.

– Да вон, на тумбочке лежат.

– Ооо, спасибо. – Она их одела, после чего контуры обрели четкость, а черты его лица – разборчивость.

– Коридор, – отрешенно сказала она, положив голову на низ его живота.

– Что–о? – Усмехнувшись, удивленно спросил он.

– Мало кто понимает цепочку познания космоса и метакосмоса. Через любовь к человеку мы познаем окружающий мир. Через окружающий мир мы познаем любовь к создателю. Через любовь к создателю мы познаем сущность бытия, – смотрела в потолок она. – Если бы меня попросили изобразить создателя, то я бы нарисовала коридор зеркал, похожий на гадальный, где лежащая на боку восьмерка – портрет создателя, а бесконечность – его имя.     

– Угу, – согласился он. – А главное – ни во что не верить, кроме вложенных создателем истин.

Олег сел, потянувшись за стоящим на тумбочке стаканом воды.

– Истины – это и есть создатель. Ведь так? – Она поудобнее устроила голову на его коленях.

–  Да. Именно так.

–  А идеальная истина – любимый.

– Или любимая.

– Зай, слушай, а давай еще по капелькам, м?

– Ну я от тебя балдею! – Воскликнул он, гладя ее по голове. – Вчера два пузырька угрохала, а утром еще просит.

– Всего чуть–чуть.

– Ты пойми, – грубо и настойчиво начал он. – Мне не жалко капель – тебя жалко, твое здоровье. И вообще, это забава для подростков.  Давай лучше пойдем прогуляемся, купим пива по дороге, будем пить, обсуждать извечные проблемы мироздания, шатаясь по парку моего детства?

– Давай, – охотно согласилась она, кивнув. – Только я думала, клей – это забава для подростков.

– И клей тоже. Нас один раз родители застукали, когда мы с другом в подъезде клеем дышали. Крика было ты не представляешь столько. Сейчас покурим и пойдем.

– Ты клей нюхал?!

– Ну да. Давай тут, прямо в спальне покурим.

– Давай, – достала она тонкую сигарету с ментолом из пачки и, щелкнув зажигалкой, затянулась дымом. – Ловлю себя на мысли о том, как хорошо что мы живем одни без родителей. Это такое счастье – спокойная жизнь.

– Да уж. Моя мать точно бы разоралась, видя нас, курящих в спальне. – Он потянулся к лежащей на тумбочке зажигалке и за открытой дверцей увидел лежащие на полочке ампула. – Во! Хочешь, Дим, почувствовать себя лучше?

– В смысле? – удивилась она.

– Я введу тебе вот это, – показал он ей ампулу с маслянистой жидкостью внутри.

– Что это? Я улечу?

– Нет. Ты молодая еще, ни разу по–настоящему не летала.

– Ой–ой, от кого я слышу!

– А что?! Я почти что до сорока лет дожил – столько всего попробовал!

Он взял две ампулы из одной пачки, вторую из другой, положил их в низкий стеклянный стакан и пошел на кухню. Из–за любопытства Диметра за ним.

– Подогреть надо, зай. Раствор–то масляный, иначе расходиться в тканях плохо будет, – держал под струей горячей воды он стакан.

– Мне чем дальше, тем интереснее.

– Ну вот, готово, – вернулся в спальню он, распаковал одноразовый шприц, открывая, отломил ампулу и заполнил ее содержимым шприц: сначала одной, потом второй, наполнился двух кубовый шприц.

– Снимай трусики, Милая.

Олег обработал спиртом ее правую ягодицу, мастерски ввел иглу и густая жидкость растворенного в оливковом масле для инъекций эфира плавно и медленно проникала в ее ткани.

– А это для меня. – Он проделал то же самое, но с другой ампулой и столь же мастерски сделал укол себе. – А теперь пошли гулять! – внезапно огрубевшим голосом воскликнул он.

– А я–то думала, это полет.

– Это другое! Сама заметишь:  сиськи становятся больше, а голос – выше. Мимо моей старой работы пойдем – может получится что.

Он одел широкие джинсы, большие черные кроссовки, накинул кожаную куртку и ждал ее, наносящую на губы бесцветный блеск. Весенний воздух улицы ударил в нос прохладной свежестью пасмурного дня. Шли  они молча, взявшись за руки. Круглосуточный магазин не радовал разнообразием: трое пьяных возле на лавке горлопанили едва разборчивые песни, дверь отторгала запахом разлившегося вина из разбитой бутылки. Олег вошел первым, попросил две бутылки пива и, к удивлению Диметры, две чекушки.

– А водку зачем?

– Увидишь, – хитро ответил он, блеснув глазами.

Лента асфальта по бокам была украшена деревьями с голыми ветками.

– Вон, видишь корпуса больницы? – Он указал на здания с лева. – Я тут в хирургии раньше работал.

За забором все напоминало хитросплетение лабиринта корпусов, в котором разобраться было трудно.

– Здорова, Михалыч! – поздоровался и протянул руку он стоящему возле двери мирно курящему медбрату в зеленой медицинской одежде.

– Привет! – пожал ему руку тот. – Ты тут мимо проходил или по делу?

– Конечно мимо! – Он протянул ему две стограммовых бутылочки с водкой.

– Да вы как нельзя кстати! Представляешь, у нас же тут не выпьешь теперь!

– Что так?

– Да главная намешала спирт с хлоргексидином. А моя последнее из карманов вытащила. Пиздец вообще! – Он выпил одну практически залпом, не запьянев. – Ну ладно, парочку ампул я вам спишу. На большее не рассчитывайте.

– Да нам и этих волшебных ампул хватит хватит!