Посланец

А затем обратился к Дравигу с просьбой еще раз помочь поднять людей в дорогу.

Смертоносцы двинулись через лагерь, кого просто нахлестывая своей волей, кого пиная жесткими суставчатыми лапами, над кем грозно шевеля хелицерами. Путники зашевелились, издавая жалобные стоны, но крепко вбитая в сознание обязанность подчиняться приказам пауков делала свое дело.

В тень колясок гужевые принесли от силы два десятка человек, которые, зажмурившись, терпели и угрозы, и удары, и легкие покусывания, но не двигались. В одном из сдавшихся перед трудной дорогой Найл с грустью узнал того самого паренька, что увязался следом из-за любви к одной из стражниц.

— Как тебя зовут? — спросил правитель, присев рядом.

— Рион, — с трудом просипел бедолага.

— Я слышал, тебе нравится какая-то из моих служанок?

— Да. — Рион приподнялся на одном локте. — Ее зовут Юккула.

— Помню такую, — кивнул Найл; кажется, это была та самая стражница, что встретила его на дороге, когда он возвращался в город из плена. — Симпатичная девушка.

Посланник Богини выпрямился.

— Слушайте меня внимательно: я приказал оставить в колясках три кувшина с водой. Вы можете отдохнуть, набраться сил и потом нагнать нашу колонну. Чем дольше будете валяться, тем труднее будет нас догнать. Все ясно?

Сваленные под колясками полутрупы никак не реагировали.

— Значит, ясно, — сделал вывод Найл, отвернулся и громко скомандовал:

— Тронулись!

Выстроившаяся колонна медленно двинулась вперед.

— Да что же ты делаешь?! — громко зашептал семенящий рядом Симеон. — Они же все погибнут!

— Я оставил им воды, — отмахнулся Найл. — Не пропадут.

— Но они не смогут нас нагнать!

— Захотят жить — догонят.

— Да что же ты делаешь! — чуть не закричал, остановившись, медик. — Мы не можем их тут бросить! Они умрут!

— Не ори, — зашипел правитель. — Оглянись вокруг. Люди еле ноги переставляют. Тут не то что за десять, дай Богиня за двенадцать дней до воды добрести.

— Но они погибнут!

— У меня пятьсот человек на шее. — Найл тоже начал повышать голос. — Ты хочешь, чтобы я угробил их всех ради двадцати слабаков?

— Они тоже люди, тоже хотят жить!

— Хотят жить — пусть встают, — отрезал правитель. — Их жизнь в их ногах.

— Тогда я тоже остаюсь, — заявил Симеон и развернулся назад.

— Я тебе дам, остаюсь! — поймал Найл его за плечо. — Хочешь людей без врача оставить?

— Отстань.

— Еще шаг, и я прикажу тебя связать и кинуть в повозку. — В голосе Найла звучала неприкрытая ненависть.

— Ты стал негодяем, Найл, — зло ответил Симеон, но все-таки остановился.

— Можешь считать меня выродком, мерзавцем, сволочью, ублюдком, но загробить людей я не дам. Иди в свою коляску и подбирай упавших. Понятно?

— Тварь ты, Найл, — процедил Симеон сквозь зубы и пошел к пустой коляске, которую теперь поддерживали за оглоблю вдвое больше гужевых.

— Рад видеть тебя, Посланник Богини, — поздоровался неслышно возникший рядом Дравиг.

— Я тоже рад видеть тебя, — кивнул Найл, удивившись вкрадчивым интонациям в мыслях паука.

— Скажи, Посланник Богини, а те люди, что вы оставили возле повозок, они ведь все равно умрут?

— Эти люди? — Правитель задумался, оглянулся на коляски и с удивлением увидел Риона, полусогнувшись ковылявшего вперед. Нашел ведь в себе силы, мальчишка! Ну, а что касается остальных… Найл тяжело вздохнул и кивнул смертоносцу: — Да. Они все равно умрут…

Старый паук почтительно полуприсел и радостно устремился назад, а Посланник Богини стал нагонять уходящую колонну.

Постепенно он поравнялся со своими служанками, стражницами, нашел среди них Юккулу:

— Скажи, ты знаешь Риона?

— Да, — кивнула девушка. — Он мне не нравится. Маленький какой-то.

— А мне показалось, что парень ничего. Упорный. Молодец.

Некоторое время стражница молчала, потом призналась:

— Кажется, он пошел вместе с нами.

Найл в ответ только пожал плечами. Продолжать разговор он не собирался. Хотя Юккула и держалась молодцом, но сбивать дыхание ей все равно ни к чему.

Когда вечером Найл увидел Риона и стражницу сидящими рядом, то ощутил некоторое удовлетворение. А еще у него появилась уверенность, что эти двое до Дельты дойдут точно.

К удивлению правителя, на шестое утро люди поднялись сами. И хотя к вечеру Симеон подобрал четырнадцать упавших, стало ясно, что произошел перелом — путники втянулись в тяжелый ритм жарких дневных переходов.

К сожалению, скорость непривычных к путешествиям горожан оставляла желать лучшего. Найл начал понимать, что за четыре ходки добраться до реки вряд ли удастся. Между тем кувшинов с водой за плечами «неголосующих граждан» оставалось дня на три. Хорошо хоть, самих рабов стало на три четверти меньше.

Правитель оглянулся. Поморщился.

Если люди заметят, что численность безмозглых носильщиков тает с каждым днем, то могут подумать, что их тоже ведут на убой. Правда, путники слишком устали, чтобы смотреть по сторонам и задумываться над увиденным. Только четыре с лишним десятка пустых кувшинов оставалось в песке на каждой стоянке, как память о бесследно исчезнувших хозяевах.

— Джарита, — оглянулся правитель на служанку. — На стоянке давай кувшин на двенадцать человек, а не на десять.