Посланец старейшин

– Думаю, вам лучше обратиться к врачу, – посоветовал Алекс, понимая, что Христенко серьезно болен. Он не мог сказать генералу, откуда это знает, но тренированный слух и глубокие знания сразу позволили распознать нечто очень серьезное, вполне возможно, даже туберкулез. В первый раз он услышал, как Христенко кашляет, еще в клубе, но тогда не придал этому значения. – Вам надо хотя бы обследоваться.

– Обязательно приму к сведению.

– Да нет, я серьезно.

– Я понимаю. Просто не хочу давать им повод упечь меня в больницу, особенно учитывая то, что сейчас происходит. Думаю, врачам придется подождать.

– Геннадий Игоревич, вы мне нужны.

– К вашим услугам. Не бери в голову.

Алекс смотрел, как сотрудница «Аэрофлота» занимает свое место за стойкой и включает компьютер, готовясь к началу регистрации пассажиров.

– От Елены известий нет? – спросил Алекс.

– Нет. Впрочем, оно и лучше. Она вполне способна сама о себе позаботиться. Чем меньше у нее контактов со мной, тем лучше.

Ну, по крайней мере, диск находился уже в пути, а это хорошо.

– Ладно, не пропадайте.

Он разъединился с Христенко и набрал другую серию цифр.

– Американское посольство, – ответил женский голос.

– Джо Брентано, пожалуйста.

– Секундочку.

Алекс обвел подозрительным взглядом пассажиров, сидящих вокруг.

– Мистер Брентано не отвечает. Вы можете оставить для него сообщение на голосовой почте.

«Скорее всего, просто дрыхнет дома», – подумал Алекс, но номера домашнего телефона Брентано у него не было.

– Нет, спасибо, лучше я еще раз попозже позвоню. Благодарю вас.

Он снова отключился и набрал еще один номер.

– Посольство Франции, – ответил молодой голос по-французски.

– Вы говорите по-русски?

– Чем могу помочь? – уже по-русски спросил собеседник.

– Я понимаю, что сейчас раннее утро, но Рене Шометт ожидает моего звонка. Это очень срочно.

– Один момент, месье.

– Шометт слушает, – вскоре сонным голосом ответил Рене.

– Рене, это я. Эта линия безопасна?

– Да. Я ждал твоего звонка, но не настолько рано.

– У меня очень мало времени.

Он рассказал Рене о визите Робеспьерра и о человеке, которого он оглушил и который, по его мнению, был личным охранником незваного гостя. Затем поведал о недавней ночной встрече в аэропорту, о своем бегстве и о том, как он проследил за Робеспьерром до американского посольства.

– До американского посольства? – задумчиво переспросил Рене. – А вот этого, боюсь, я не понимаю.

– Ничего, какие ваши годы! – Алексей был удивлен тем, как быстро Алекс усвоил все его идиомы и выражения. Он добавил: – Ничего не рассказывай обо всем этом Карлу Ротштейну.

– А почему?

– Потому что происходит нечто такое, о чем знают лишь несколько человек, и я не уверен, что он один из них. – «Впрочем, – подумал Алекс, – он и вряд ли когда-нибудь об этом узнает». – Я свяжусь с ним, когда сочту нужным. А тем временем я хотел бы, чтобы ты съездил в камеру хранения и в бар аэропорта «Шереметьево-1».

– В бар?…

– Пошарь под третьим столиком от стойки бара, у окна. – Он рассказал Рене о приклеенном изолентой ключе, назвал номер ячейки в камере хранения. – Отвези пистолет и пояс с деньгами в Петербург, в отель «Европа», только не в номер Елены. Я уже забронировал там номер и на себя. Воспользуйся своим удостоверением сотрудника «Сюрте», чтобы не иметь проблем из-за пистолета с охраной аэропорта.

– Когда?

– Послезавтра.

– Почему так поздно?

– Потому что обратно я поеду поездом. Вполне возможно, что аэропорт под наблюдением – даже сейчас, когда я говорю. Из Петербурга я собираюсь нанести визит на дачу Румянцева. – Он рассказал Рене о досье, предназначенном французскому посольству. – В тексте есть кое-какие сведения о Светлане Нармоновой, это секретарша Румянцева. Хочу, чтобы ты позвонил ей.

– Зачем?

– Она поможет нам, хотя и сама не знает об этом. А сказать ей нужно вот что…

* * *

День 5. 7.45

Шометт страшно устал, чувствовал себя совершенно разбитым. Не помогли даже пять часов сна в посольстве, где он сейчас сидел за своим столом. Вчерашние события полностью лишили его каких-либо эмоций и энергии. Столько физических сил сразу он не тратил уже много лет. Стол стоял у окна, задернутого цветистыми занавесками. В ушах Рене все еще звучал голос Алексея, с которым они говорили сорок пять минут назад. Шометт выглянул на улицу, взглянул на хмурое небо и подумал, что в любой момент снова может пойти дождь. Промозглый воздух наполнял и офис, соответствуя его собственному настроению, да еще сказывались последствия перелета в Варшаву.