Послание из прошлого

— Тут он! Думал спрячется от нас! — крикнул кому‑то мужчина. — Эй! — теперь он кричал прямо в колодец. Голос полицейского, усиленный эхом, бил по ушам: — Слышишь меня? Сам вылезешь или помочь?

Глава 20

1984 год

Ольга Викторовна всю неделю жила предвкушением субботы. Раньше она и представить не могла, что вне пределов ее существования, очерченного столовой, где она работала директором, домом, магазином и изредка — знакомой портнихой, существуют другие люди, так сильно не похожие на нее саму и тех, с кем приходилось сталкиваться каждый день. В ее сознании произошел глубокий, почти экзистенциальный надлом.

Она приходила на работу, вглядывалась в бюст Владимира Ильича Ленина, стоящий вполоборота на тяжелом сейфе, как бы охраняя богатства родины, подписывала распоряжения, утверждала меню и контрольные карты на новые блюда, ругала поварих и грузчиков, и все это повторялось вновь и вновь, без конца и края. Одно и то же каждый день.

Николай Степанович, местный почтальон, какое‑то время действительно интересовавший ее, после увиденного ею там, на стадионе, потерял все шансы. Теперь она не только не махала ему с балкона как прежде, но старалась вообще избегать встречи с ним, даже несмотря на подсунутый на днях в почтовый ящик очень дефицитный журнал мод «Бурда Моден».

Она знала, что это его рук дело.

В четверг она ушла пораньше с работы, благо отпрашиваться было не у кого — сама себе начальница. Зашла в сберкассу и сняла с книжки пять тысяч рублей.

Когда кассир протянула ей пачку пятидесятирублевых купюр, сердце ее забилось пуще прежнего. Разумеется, в столовой была возможность зарабатывать в обход кассы, и она пользовалась этим: был и левый товар, и неучтенная сметана, и масло не того сорта, и много других способов поправить материальное положение.

Возможность достать спиртное, опять же или устроить свадьбу по высшему разряду, но недорого — все это позволяло ей считать себя женщиной скорее состоятельной, точнее говоря, выше среднего класса.

Однако, чего‑то постоянно не хватало. И это ощущение не давало ей свободно вздохнуть, раскрыть и ощутить всю полноту жизни.

— Машину покупаете? — потупив взгляд, спросила девушка за стеклом.

— Что? — Ольга Викторовна витала в мечтах и не расслышала вопрос. — А… да, — спохватилась она. — Машину. Покупаем…

Кассирша хлопнула глазками и принялась отсчитывать двадцатипятирублевые купюры.

— Жигули, наверное! — предположила она.

— Да… — мечтательно ответила Ольга Викторовна.

— А мы в том году Москвич взяли, — похвасталась кассирша. — И, знаете, что? Он ничуть не хуже Жигулей, а проходимость куда лучше!

Ольга Викторовна кивнула и пожала плечами:

— Мне по городу ездить.

— А… ну да, — протянула девушка, подавая еще одну пачку. — Но, если, допустим, путешествовать…

— Я лечу самолетом, — прервала ее Ольга Викторовна.

Дождавшись, пока кассирша сделает запись в сберкнижке и немного раздраженная этими вопросами, она покинула просторное помещение сберкассы на углу Сиреневого бульвара и Никитинской.

Она планировала дойти домой пешком, наслаждаясь этим прекрасным, хотя и немного туманным осенним вечером. Ее не смущала мелкая морось и налитое тучами свинцовое небо.

Она вспоминала легкое прикосновение и тонкий запах одеколона того мужчины, который подошел к ним во время забега на пять тысяч метров. Элегантно одетый, с роскошными манерами, изящный и загорелый… Он прошептал ей что‑то неимоверно романтическое и невероятное, чего она никак не ожидала услышать:

— Может быть, мадам желает сделать ставку? Жду вас на следующих выходных, обязательно приходите.

Его бейдж, светлая рубашка, брюки — он был словно ангел из другого мира! Того самого, о котором втайне мечтала Ольга Викторовна.

И поэтому, когда в понедельник она вернулась в столовую, вошла в свой кабинет, увидела бюст Ленина, издевательски смотрящего куда‑то в область переносицы, с трудом сдержала себя, чтобы не метнуть эту статую со второго этажа прямо на головы матерящихся грузчиков.

Уже соображают, — подумала она.

Она очень хотела поставить. И дело даже не выигрыше, хотя натура у нее была увлекающаяся и азарт был ей свойственен, а в том пороге вхождения в общество, куда обычным смертным путь был заказан. Она хотела поставить на кон свою жизнь, — прежнюю, серую и бессмысленную, чтобы хотя бы на короткое время ощутить пьянящее чувство свободы.

Разумеется, она не планировала ставить сразу всю сумму, но тут уж как получится.

Больше всего ее волновал мужчина с бейджем — судя по всему, он был кем‑то из администрации стадиона. Не директором, конечно, но и не самым последним лицом.

Теперь, когда она медленно шла домой, переполненная чувствами и эмоциями, нужно было решить — брать с собой Витю или нет. И если нет, то как ему отказать? Наверняка, он ждет этого похода.