Послание из прошлого

Видел что‑то еще… велосипедное колесо в кустах. Тонкие стальные спицы. Оранжевый катафот блеснул в глаза, когда он шарил фонариком вокруг. На таком ездит Николай Степанович. Сказать им?

— Ничего не видел, темно там было…

Снизу снова послышались быстрые шаги. На третий этаж взлетел взмыленный милиционер и протянул усатому черную женскую сумку.

— Вот, товарищ капитан! Нашли в роще.

Мама подалась вперед и охнула.

— Я знаю ее! Это же Олина сумка! — он посмотрела на открытую дверь квартиры соседки. — Господи… Оля… что с ней?

— Отделалась легким испугом… — произнес капитан. — На этот раз…

— На этот раз? Что вы…

Капитан отмахнулся.

— Гражданка, не мешайте работе следственной группе. Идите домой и ждите, пока вас не опросят. — Он поднял тяжелый взгляд на Витю. — И ты тоже иди… герой.

Мама опустила виноватый взгляд, взяла Витю за рукав и потянула к двери.

Пока она возилась с ключами, Витя услышал голос из квартиры соседки.

— Гражданка Веселовская, это ваша сумка?

— Моя… — сказал сдавленный голос.

— Посмотрите внимательно, пропало ли что. Если пропало, что именно.

Послышалось шуршание. Витя напряг слух. Мама, кажется тоже не слишком спешила открывать дверь.

— Да… здесь не хватает… денег.

— О какой сумме идет речь?

— Пять тысяч… час назад я сняла в сберкассе и…

— С какой целью вы сняли такую крупную сумму?

Возникла пауза. Звенящую тишину в подъезде нарушал лишь громко включенный телевизор где‑то на нижних этажах.

Голос Игоря Кириллова сообщал:

— … в магазин по продаже автомобилей поступила партия совершенно новой марки Жигули — Ваз‑2104, универсал на базе ВАЗ‑2105. Приглашаем москвичей и гостей столицы…

Они зашли в квартиру, и мама закрыла дверь на все замки. Несколько раз проверила их и только тогда сняла пальто.

— Какой ужас… — прошептала она.

Витя подошел и обнял ее.

В полной тишине они простояли несколько минут.

Потом он сказал:

— Мам, я думаю, нужно сдать магнитофон в комиссионку. Мне он только мешает, отвлекает от занятий. Да и лишние деньги не помешают.

Он посмотрела на сына и смахнула слезинку.

— Да, сын, — сказала она. — Тебе нужен новый спортивный костюм… Кстати, как ваш поход в библиотеку?

Витя обернулся на пороге своей комнаты.

— Я читал «Пикник на обочине», только‑только поступил новый сборник. И мне… мне показалось, что запись на пленке какая‑то другая.

Мама подумала и кивнула.

— Мне тоже так показалось.

Глава 21

2010 год

Первой его мыслью было бросить только что найденную коробку под ноги, в черную яму, где лежала полусгнившая майка с сердечком. Виктор погасил фонарик и, глядя как направленный сверху луч заметался по испещренными трещинами стенкам, злорадно усмехнулся. Колодец был слишком глубок для их китайских фонарей.

«Все равно откопают и найдут, — подумал он. 'Наверняка кого‑нибудь спустят и перероют десять раз в поисках запретного, криминального или ценного. Ведь, понятное дело, нормальный человек по доброй воле на такую глубину и в такое время не полезет».

Виктор погасил фонарик, подумал секунду, потом расстегнул сумку и, предварительно обернув тряпкой, положил вонючую находку внутрь.

Будь что будет. Так хотя бы есть шанс сохранить вещь.

Он вспомнил, что должен записать послание для Вити, попытаться сделать так, чтобы магнитофон остался у парня. Как убедить его и маму? Он понятия не имел. Однако прекрасно понимал, что, если под ногами, в куче земли, перемешанной с кошачьими костями, шерстью, листьями, ветками и мусором криминалисты обнаружат человеческие останки, труп повесят на него. И неважно будет, сколько пролежало там тело, пять или двадцать пять лет…

Его прошиб озноб. Только сейчас он почувствовал, как сыро, холодно и жутко здесь, на дне колодца Моцарта.

— Эй, ты где там⁈ — раздался сверху грубый голос. — Поднимайся, не заставляй нас тут мерзнуть!

К полицейскому подошел второй человек, направил фонарь в колодец и сказал:

— Вот черт, ничего не видно! Где он там⁈

— Я таких глубоких колодцев в жизни не видел, — ответил ему первый.

— Ага. Как жопа какая‑то.

Послышался смех.

— Ну что, ты там, лезешь?

Виктор почувствовал, как натянулась и дрогнула веревка. Им ничего не стоит отвязать ее и смеха ради накрыть колодец крышкой. Никто его не хватится по крайней мере неделю. А сам колодец в ходе строительных работ могут просто засыпать, чтобы не возиться с ним.

— Я иду! — крикнул Виктор с нажимом и колодец вынес его голос наверх.

— О! Слышал? Он лезет.

Потянувшись, Виктор поправил сумку, ухватился за трос и, напрягшись, полез вверх, что есть силы хватая скользкую веревку.

Когда он, наконец, добрался до нижней ступеньки, кажется, прошла вечность. Ладони и пальцы покрылись мозолями, каждая клеточка тела отдавалась болью. Барахтаясь в полной темноте, лишь изредка озаряемой вспышками фонариков, он был похож на застрявшего между небом и землей, прошлым и будущим, призрачного фантома — и, когда руки, наконец, коснулись сбитого, неровного края железобетонного кольца, а свежий воздух наполнил легкие, он понял, что смог.

Снова смог.

Кое‑как перевалившись через край, он тут же получил увесистый удар дубинкой по бедрам.