Послание из тьмы

«Фонарь, фонарь. О, это самый удобный светильник для таких бедолаг, как мы. Фонарь – верный друг революции. И друг шифонье. Он продолжает служить даже там, где все остальное бесполезно».

Едва она произнесла эти слова, как вся постройка заскрипела и по крыше словно бы что-то протащили.

Я снова прочитал между строк и расшифровал ее рассказ о фонаре:

«Пусть один из вас заберется на крышу с удавкой и задушит его, если у нас ничего не получится и он выскочит наружу».

Я заглянул в щель и заметил темные очертания петли на фоне грязновато-бурого неба. Вот теперь я точно оказался в западне!

Пьеру не понадобилось много времени, чтобы отыскать фонарь. Я же не отводил глаз от темного силуэта старухи. И когда Пьер чиркнул спичкой, я успел заметить, что она подняла с земли невесть как оказавшийся там длинный острый нож или кинжал и тут же спрятала его в складках своего одеяния. Скорее всего, это был хорошо заточенный разделочный нож с острым концом.

Фонарь загорелся.

«Неси его сюда, Пьер, – велела старуха. – Поставь возле входа, чтобы мы могли полюбоваться на него. Посмотрите, как он прекрасен! Он отгоняет от нас тьму – как раз то, что нужно»!

То, что нужно для ее замысла! Фонарь светил прямо мне в лицо, оставляя в полутьме и ее, и Пьера, сидевших по разные стороны от меня.

Время нападения приближалось, но теперь мне было ясно, что сигнал должна подать старуха, и я внимательно наблюдал за ней.

Я был совершенно безоружен, но заранее решил, что делать. Первым же движением необходимо схватить стоявший в углу топор, а затем пробиваться к выходу. Или, по крайней мере, сопротивляться до конца. Я оглянулся, чтобы определить местоположение топора, поскольку не имел права на ошибку, дальше время будет стоить очень дорого, если оно вообще у меня будет.

Боже милостивый, топор исчез! Весь ужас положения мгновенно обрушился на меня, но мучительнее всего было думать о том, какие страдания все это принесет Элис. Либо она решит, что я обманул ее, – а любой любящий или когда-то любивший человек может представить невыносимую горечь подобных мыслей, – либо будет все так же ждать меня, даже после того как я покину этот мир, и тогда отчаяние вкупе с несбывшимися надеждами отравят всю ее дальнейшую жизнь. Сама беспредельность ожидающей ее боли придала мне сил и помогла выдержать испытывающие взгляды злоумышленников.

Думаю, я ничем не выдал себя. Старуха смотрела на меня, как кошка на мышь, ее правая рука, спрятанная в складках платья, сжимала, как я теперь знал, тот жуткий длинный нож. Стоит ей только увидеть растерянность или досаду на моем лице, она сразу поймет, что настало время действовать, и набросится на меня, как тигрица, уверенная в том, что застанет жертву врасплох.

Я посмотрел в ночную темноту и обнаружил еще одну причину для беспокойства. Вокруг хижины, на незначительном расстоянии от нее, виднелись темные силуэты; пока что снаружи было тихо, но я прекрасно понимал, что противники готовы к нападению.

Я снова оглядел внутреннее убранство хижины. В минуты сильного возбуждения или опасности, которая также приводит в возбуждение, мозг человека начинает работать удивительно быстро, соответственно возрастают и способности, зависящие от работы мозга. И вот мне представилась возможность убедиться в этом. Я сразу понял, что топор вытащили через отверстие, пробитое в гнилых половых досках. Какой же дряхлой должна быть древесина, чтобы проделать это без малейшего намека на шум!

Хижина превратилась в настоящую западню, она была окружена со всех сторон. А на крыше лежал душитель, готовый набросить удавку мне на шею, если я сумею ускользнуть от кинжала старой ведьмы. Спереди путь к спасению преграждало неизвестное количество сторожей. Сзади меня тоже поджидало множество отчаянных головорезов – я все еще видел в щелях между досками блеск их глаз, они лежали на земле и ждали сигнала. Нужно было решаться – или сейчас, или никогда!

С беззаботным, насколько возможно, видом я чуть повернулся на табурете, чтобы дать опору правой ноге. Затем вскочил, нагнул голову, прикрывая ее руками, и, ведомый боевым инстинктом рыцарей древности, с именем дамы моего сердца на устах с разбега навалился на заднюю стену хижины.

Как бы внимательно ни наблюдали за мной Пьер и старуха, внезапность моего маневра ошеломила их. Пробивая своим телом гнилую древесину, я успел разглядеть, как старуха тигриным прыжком вскочила с табурета, и услышал ее тяжелое, яростное дыхание. Моя нога наткнулась на что-то мягкое и шевелящееся, я отскочил в сторону и только тогда понял, что наступил на одного из спрятавшихся позади хижины злодеев. Не считая обломанных ногтей и оцарапанных рук, я остался невредим и бросился вверх по склону холма, слыша за спиной глухой треск рушащейся хижины.