Послание из тьмы

Прямо передо мной лежало совершенно плоское, лишенное растительности пространство с мерцающими в темноте заводями. В отдалении по правую руку возвышалась мрачная громадина, окруженная цепочкой огней, по всей вероятности, это был форт Монруж, а слева в полутьме, подсвеченной лишь редкими искрами загородных коттеджей, горели огни предместья Бисетр. После недолгого раздумья я решил направиться в правую сторону и добраться до Монтружа. Там, по крайней мере, я окажусь в относительной безопасности и смогу через какое-то время выйти к знакомому перекрестку. И где-то неподалеку должна проходить стратегическая дорога, соединяющая оборонительные форты города.

Затем я оглянулся назад. На фоне сияющего городскими огнями неба четко вырисовывались темные силуэты, движущиеся между холмами, а чуть в стороне еще одна группа преследователей разворачивалась в цепь между тем местом, где я стоял, и намеченной мною целью. Очевидно, они намеревались перекрыть мне дорогу в эту сторону, так что выбор мой теперь значительно сузился: либо идти прямо, либо повернуть влево. Пригнувшись к земле, чтобы лучше была видна линия горизонта, я тщательно осмотрел местность слева от себя и не обнаружил никаких признаков присутствия моих врагов. Это означало, что они не охраняли это направление или не считали нужным его охранять, поскольку там меня подстерегала и без того очевидная опасность. Мне оставалось лишь смириться с необходимостью двигаться прямо.

Эта перспектива вовсе не казалась заманчивой, а когда я тронулся в путь, то действительность оказалась еще хуже. Грунт становился илистым и вязким, и мое продвижение вперед превратилось в сущее мучение. Я словно бы погружался в землю, а местность вокруг казалась расположенной выше той точки, в которой находился я сам, хотя мгновение назад дорога выглядела совершенно ровной. Странно, но даже в темноте эти «ночные птицы» шли по моим следам с той же легкостью, как если бы все происходило ясным днем. Как же я проклинал себя за то, что надел светлый твидовый дорожный костюм! Вокруг стояла полная тишина, я не мог видеть своих врагов, хотя чувствовал, что они за мной наблюдают; беспокойство мое нарастало, пока наконец я не начал звать на помощь, надеясь, что меня услышит кто-то еще, кроме членов этой ужасной банды.

Никакого отклика я не дождался, даже эхо не ответило на мои старания. Я оставался настороже и не отрывал взгляда от дороги. На одном из приподнятых участков земли мне удалось разглядеть движущуюся темную тень, затем еще одну, и еще… Они обходили меня слева и, вероятно, собирались перерезать дорогу.

Я решил, что смогу опять проявить свои способности бегуна и ускользнуть от противников, и во весь дух рванулся вперед.

Бултых!

Нога проскользнула по грязи, и я упал головой вперед в затхлую воду. Руки почти по локоть погрузились в отвратительный вонючий ил, в приоткрытый от неожиданности рот хлынула грязная вода, так что я едва не захлебнулся. Никогда не забуду это мгновение, когда я из последних сил старался не потерять сознание, стоя в грязной, зловонной воде, от которой поднимался белесый призрачный туман. Но хуже всего было то, что я с пронзительным отчаянием загнанного животного, оглядывающегося на догоняющую его свору, увидел перед собой темные силуэты своих преследователей, которые стремительно приближались, окружая меня.

Удивительно, как работает наш мозг в необычных обстоятельствах, когда вся мыслительная энергия сосредотачивается на каком-либо ужасе или неотложном вопросе. Я находился в страшной опасности, жизнь моя зависела от быстроты действий и от правильного выбора каждого шага, но я не мог думать ни о чем ином, кроме непонятного упорства этих стариков. Их неумолимая решимость, их мрачная и молчаливая настойчивость внушали не только страх, но и определенное уважение. Какой же невероятной мощью они обладали в молодости! Теперь я мог живо представить себе тот порыв, с которым они устремись на Аркольский мост, и ту презрительную усмешку, с которой Старая гвардия ответила неприятелю при Ватерлоо. В этой подсознательной работе мозга есть своя особая прелесть, даже в такие мгновения, но, к счастью, она ни в коей мере не помешала мне, когда наступило время действовать.