Посланник ангела

— После того, что я скажу — позвонит. Но от тебя он не должен узнать никаких подробностей, понял? Дима, я серьезно. Мое молчание дорого стоит.

— Да понял, понял, — рассмеялся Димка. Родительские разборки его всегда забавляли, — буду нем как рыба.

Оставшись один, Дима смог наконец-то смог спокойно вздохнуть. За последние 12 часов его жизнь изменилась так круто, что голова кружилась.

Димка долил себе остатки кофе в чашку. Набрал Дашин номер. Он успел страшно соскучится, да и надо успокоить ее, уехала она, несмотря на показательное выступление на кухне, в растрепанных чувствах. Гудок шел, но трубку Даша не брала. Значит, доехала до работы и… Димка вдруг усмехнулся своим мыслям. Вполне вероятно, что все утренние события уже вылетели у Дашки из головы, и сейчас она наверняка устраивает кому-то головомойку. Или носится, как дурень с писаной торбой, с какой-нибудь очередной своей пациенткой. А про него и волнительное знакомство с будущей свекровью уже и думать забыла. Ну и ладно. Лишь бы к вечеру вспомнила. А он пойдет пока досыпать. Вот так.

Димка успел выспаться, смотаться в магазин за продуктами. Переговорил с Эдиком. Тот выразил устную благодарность, которая будет непременно исчислена в денежном эквиваленте, а так же сожаление по поводу того, что сделка оказалась окроплена Димкиной кровью. Видимо, Баженов слегка приукрасил степень Диминых страданий во время этого злосчастного гриппа. А может, и нет, Олегу со стороны виднее было. Успешно отбился от расспросов отца. «Мама в курсе, у нее спрашивай. Сейчас некогда, извини. Завтра сам познакомишься». И все это время дозванивался до Даши. Абонент был в зоне доступа, но упорно не хотел с ним общаться. В конце концов, начал уже волноваться и решил ехать в больницу. Дашин звонок настиг его, когда он въезжал во двор роддома.

— Даш, ну ты где пропадаешь! Я извелся уже весь.

— Извини, у нас тут такой дурдом.

— Ладно. Ты освободилась?

— Да, но…

— Никаких «но». Я внизу, жду тебя.

Увидев, как Даша выходит из дверей, вышел из машины ей навстречу. При взгляде на ее лицо отмел все мысли о страстных поцелуях и ограничился легком прикосновением губами ко лбу.

— Фигово выглядишь.

— Чувствую так же.

— Тяжелый день?

— Не то слово. У дежурного врача язва прямо на работе открылась. Увезли по скорой. И как по заказу, три операции сегодня. Я попросила меня сменить. На ногах не стою. Отвези меня домой.

— Зачем?

— Спать.

— Спать и у меня можно, — они, наконец, выехали на проспект.

— Дим, я, правда, не на что, кроме спать, не способна.

— Да понял я, понял. Не тупой. Спать так спать. Только у меня дома. Я серьезно. Ты теперь живешь у меня. И я тебя никуда не отпущу.

Несмотря на измученный вид, Даша улыбнулась. Протянула руку, коснулась его руки, лежавшей на рычаге коробки передач.

— Ну, тогда поехали домой.

Заснула Даша еще в машине. Впрочем, попытки внести ее в дом на руках пресекла, до квартиры дотопала самостоятельно. И даже согласилась на поужинать. Вот только когда Дима все разогрел, оказалась, Даша уже опять сопит. Свет в спальне горел, вещи остались лежать на полу, а Даша спала, переодевшись в Димкину футболку.

Чем себя занять, Димка придумать не мог. Вяло поковырялся в тарелке. Посмотрел телик. Посидел за ноутом, набросав план на понедельник. Сходил в душ. И…

«Я просто лягу рядом и обниму». Прижал к себе мягкое сонное тело. Уткнулся носом в волосы. От них пахло шампунем и… больницей. «Я — сумасшедший, — подумал Димка — Потому что мне это нравится». А еще, потому что, конечно, не удержался. Руки сами собой нашли мягкую грудь, сжали. Он начали целовать ей шею, затылок. Руки становились все смелее, пальцы нашли и сжали сосок.

— Дим, я же сплю, — сонно пробормотала Даша.

— Ты спи, спи. Я потихоньку.

Даша рассмеялась, просыпаясь окончательно. Уснешь тут с ним.

Повернулась к Диме лицом, лишив его руки сладкой добычи.

— Ты — грязный извращенец.

— Неправда, извращенец чистый. Потому что только что из душа.

Черт его знает, почему сегодня все было иначе. То ли потому, что он наконец-то смог переключиться со спринтерского подхода на стайерский. Или дело в его пальцах, которых он не отрывал от места, где соединялись их тела. Или положение тел было чуть иным.

Сначала он услышал как, изменилось ее дыхание. Стало легким, прерывистым. Бедра, охватывающие его за талию, сжались сильнее. Пятки уперлись в его ягодицы… И Дима понял, что должен каким угодно образом сдержать себя, но дождаться…

Глухой сдавленный стон. Она выгибается под ним. Ее плоть, и без того тугая, еще сильнее сжимается, ритмично пульсирует, ласкает его, заставляя отдать все, что у него есть, и… Он перестает сдерживаться, одно последнее движение… Глухой сдавленный стон. В руках совершенно не остается сил, и он мягко опускается на нее, щекой к щеке.

— Даш, ты поняла, что случилось?

— Что?

Может, ему все это показалось.

— Ты кончила? — спросил тихо.

Даша смущенно утыкается носом ему в ключицу.

— Еще как. Неужели не заметил?

Дима улыбается, хотя в темноте, понятно, его улыбку Даша не видит.