Посланник князя тьмы [Повести. Русские хроники в одном лице]

Через минуту на окруженную лесом стоянку въехал огромный забрызганный грязью трейлер. Он еще не успел остановиться, как пассажиры джипа бросились к нему.

— Чего задерживаешься?

— Колесо менял, — сказал водитель КамАЗа, не спеша вылезая из кабины.

— Все нормально?

— Да. Груз проверять будете?

— А ты как думал?

Водитель надел брезентовые рукавицы и открыл заднюю дверь трейлера. Один из парней исчез внутри и через пару минут появился в милицейском шлеме с надписью «ГАИ», в противогазе и с десантным автоматом в руке.

— Хватит выкаблучиваться, — заорал оставшийся возле водителя грузовика молодой человек. — Что там?

— Все в порядке, — раздалось из-под противогаза. — Как я тебе?

— Слышь, ты, придурок, снимай свой маскарад и слезай. Через полчаса мы должны быть на месте.

Молодой человек бросил внутрь каску и противогаз, а сам, с автоматом, спрыгнул на землю.

— Я вам больше не нужен? — спросил водитель трейлера.

— Нет, дальше мы сами, — сказал парень с «Калашниковым» и показал на «ниссан». — Олег тебя подбросит, куда надо. Мы поехали. 

— Не забудьте потом сменить номера.

— Не держи нас за щенков, — ухмыльнулся парень с автоматом.

Мужчина подошел к джипу и сел на переднее сиденье рядом с водителем.

— Куда тебе? — спросил Олег, заводя мотор.

— В центр, на Мясницкую.

Водитель джипа подождал, пока трейлер вырулит со стоянки, затем включил габаритки, медленно развернулся и, выехав на шоссе, повернул в сторону города.

Они ехали молча. Стемнело. Мимо них изредка проносились встречные грузовики, водители которых категорически не хотели гасить фары дальнего света, и лишь когда Олег включал всю свою «оптику», неохотно переходили на ближний. Они уже подъезжали к кольцевой дороге, вдали были видны огни города, когда Олег вдруг ругнулся, резко вырулил на обочину дороги и выключил двигатель. Джип проехал по гравию еще несколько метров и остановился.

— Что такое? — спросил пассажир.

— Педаль тормоза провалилась.

— Шланг, наверное, или уплотнительное кольцо накрылось. Что делать будешь, на ручнике поедешь?

— Не хотелось бы, — Олег на несколько секунд задумался и почесал левой рукой затылок; пола его куртки откинулась и из-под нее выглянула ручка пистолета. — Слышишь, давай я чуть-чуть качну педалью, а ты заглянешь под днище, прямо под твоим сиденьем. Может, дело в соединительной трубке.

— Так темно, как у черта в заднице.

— Возьми фонарь в «бардачке».

Пассажир вылез и нагнулся.

— Ну, где… — Он не успел договорить, молодой человек молниеносным, хорошо отрепетированным движением выхватил пистолет и выстрелил ему в затылок. Затем, перегнувшись через соседнее сиденье, произвел еще один выстрел — контрольный, за ухо.

— Вот так. Сделал дело — гуляй смело.

Олег захлопнул дверцу, подождал, пока проедет встречная машина, и на первой скорости тронулся с места. Джип слегка подбросило. Вторая скорость, третья, четвертая, поворот. И вот уже красный «ниссан» влился в днем и ночью крутящийся вокруг города разноцветный хоровод окружной дороги. А где-то там, в темноте на обочине, остался лежать, как куча никому не нужного тряпья, неопознанный труп мужчины с раздавленной головой.

На следующий день Николаев нашел своего приятеля в парке возле небольшого пруда.

— Привет, чем занимаешься?

Вакулов отбросил в сторону какую-то засохшую ветку и, взглянув на садящегося рядом на скамейку Сергея, сказал:

— Думаю.

— О чем это?

— Так, решаю одну задачку, как говорят японцы — «коанами». Смысл этих задачек или вопросов можно постичь, лишь достигнув так называемого «сатори».

— А это еще что такое? — спросил Николаев. — Я о таком и не слышал.

— Темный ты у нас. Дело в том, что я несколько месяцев жил в Японии, и там у меня была приятельница японка. Она была историком и кое-что рассказала твоему покорному слуге о древнем учении «дзен».

— Ты что, выучил японский?

— В этом не было необходимости, она прекрасно говорила на английском. Так вот, одним из основных принципов учения дзен являлось недоверие к любому тексту или слову как к форме передачи или постижения любой истины, а также непризнание каких-либо авторитетов и догм, стремление обрести абсолютную внутреннюю свободу, полностью отказавшись от малейшего подражания кому-либо. Достичь же сатори — просветления и осознания истинной сути предмета или явления, в том числе жизни и смерти — можно лишь путем мистического созерцания чего-либо натурального: засохшей ветки, лежащей на земле, или заросших мхом камней в уснувшем на зиму саду.

— Ну да, конечно, ты любил в школьном саду отрывать ножки у кузнечиков и смотреть, как они дергаются, — невесело улыбнулся Сергей. — К чему все эти разговоры? Считаешь, что здесь есть еще один сценарист, который подсунул тебе и мне эту девчонку?

— Просто никогда и никому не верь.

— Даже тебе?

— Мне можно. Я единственный, кому можно доверить все, даже деньги. У меня, как в китайском банке, — ничего не пропадет, только назад не получишь. — Алексей хлопнул Николаева по коленке и рассмеялся. — Да, кстати, как тебе понравилась моя секретарша?