Посланник магов

Гэр изумленно посмотрел на него, удивленный количеством яда в голосе старика.

— Что?

— Скажем так, я слышал несколько историй об элдере Игницио Горане. И если хоть половина из них правда, он недостоин носить красное. Поехали. Нам нужно найти место для отдыха.

— Он верит, что действует для моего же блага.

— Тогда упаси нас Богиня от подобных верующих! Спасать твою вечную душу от проклятия, очистив тело огнем? Ты действительно думаешь, что Она этого хочет?

Альдеран подал Гэру повод его коня.

— Меня вырастили в вере, что никто не заходит так далеко, чтобы его нельзя было спасти.

— И те люди, которые тебя этому учили, закрыли тебя в камере на три месяца и поставили раскаленным железом клеймо на твоей руке.

Во имя истины и спасения с ним проделывали и другие манипуляции. Не все из них причиняли боль. Некоторые должны были унизить, подавить, сломить его волю. Альдеран был прав: это действительно не имело смысла. Внезапно Гэр почувствовал, что устал, устал сильнее, чем когда бы то ни было.

— Я верю, что Богиня прощает, — сказал он наконец. — Не прощает только Церковь.

Недалеко от дорожного камня они нашли лощину, защищенную от ветра скалистой вершиной холма. Внизу танцевал ручей, впадавший в реку в низине.

Напоив коней, беглецы расседлали их и, пока животные паслись, вытерли их бока пучками травы.

— Ты до сих пор уверен, что не хочешь повернуть на юг? — спросил Альдеран поверх конской спины. — Еще не поздно.

— Уверен. Там меня ничего не ждет.

— Однажды ты можешь удивиться.

— Возможно. — В этот день произошло слишком много событий, и Гэру некогда было оглядываться на старые раны. — Альдеран, что у тебя в сумках?

Старик выпрямился и отбросил пучок травы.

— Мышеловки.

— Мышеловки?

— А ты разве не слышал, что в городе полно карманников? Никому нельзя доверять.

На ужин была холодная свинина с пряностями и горячий сладкий чай. Затем Альдеран достал глиняную трубку и кисет, оперся спиной на седло и закурил. Гэр растянулся на покрывале и попытался уснуть. Но, несмотря на усталость, свинцом наливавшую его тело, он не мог закрыть глаза. Ручей шумел. Полевые зверушки шуршали в траве, перекликались ночные птицы. Но громче всего был звук, которого Гэр не слышал, — Песнь магии в нем самом.

Часть его души желала, чтобы магия никогда не возвращалась, но при мысли о том, что он никогда больше не услышит музыки, никогда не ощутит сладкого потока ее силы, в животе у Гэра холодело. Теперь не имело значения, будет ли музыка звучать, — он уже проклят. Он отвернулся от учения Богини в тот миг, когда поддался искушению, и поплатился за это всем, кроме жизни.

Гэр перевернулся на спину и скрестил руки за головой.

На небе сияли звезды, прорехи в завесах рая. Он пересчитал знакомые созвездия, с востока на запад: Пилигрим уже поднимался — к середине зимы он исчезнет с неба; Охотник и Три его Гончие, Меч Слейна с Полярной звездой на крестовине, яркой, как бриллиант. Первая луна, Мириэль, круглая и золотая, висела низко над отрогами гор Арчен. За ней виднелся хвост Дракона, который скрылся за горными пиками, догоняя остатки дня.

— Не можешь уснуть? — спросил Альдеран, расположившийся напротив.

— Я не слышу магии. И чувствую себя так, словно мне чего-то не хватает.

— Странные у тебя колыбельные.

— Я слышу эту музыку так давно, что уже привык к ней. Она исчезала и раньше, но тогда все было иначе. Она словно засыпала. А теперь я не слышу ее совсем, и это кажется… неправильным, хоть так и не должно быть.

— Неправильным?

— Не знаю, как это описать. Все проповеди, которые я слышал, предупреждали меня о грехе. Каждая молитва, которую я изучал, должна была оградить меня от этого. Но когда я слышал музыку, она казалась такой хорошей, такой правильной, что я не сопротивлялся. Я открывался ей всякий раз, хотя и знал, что это навсегда лишит меня благости Богини. — Гэр коснулся пальцем грудины, там, где висел маленький серебряный медальон святого Августина, пока маршалы не сорвали его вместе с цепочкой. Даже святой покровитель рыцарей не удержал его на пути к свету.

— Ты тогда был ребенком.

— Я был достаточно взрослым, чтобы понимать разницу между тем, что грешно, а что нет, — сказал Гэр. — И все равно делал это.

— Из любопытства?

— Вначале да. Но потом я просто не мог остановиться. Я знал, что это запрещено, но все равно впускал в себя музыку. Это было… божественно.

— Так что же случилось тогда на дороге? Когда ты погнал моего бедного коня на пятерых рыцарей Сювейона и напугал его так, что это стоило мне пяти лет жизни?

— Я просто хотел вырваться. Магия стремилась наружу, и я должен был что-то сделать с ней, пока не взорвался. Прости за коня.

— Да не волнуйся, ничего с ним не случится. И часто с тобой такое бывает? Часто магия берет над тобой верх?

— Иногда. — Говорить в темноте было легче, как на исповеди. — В последнее время это происходит чаще, чем обычно, хотя поначалу было совсем иначе. Каждый раз я боялся, что не смогу себя контролировать. Что случится нечто ужасное.

— Ужасней вечного проклятия?