Посланник МИД. Книга вторая

– Час тому назад германские войска перешли границу Советского Союза, – взяв себя в руки, с трудом выдавил из себя Риббентроп.

Затем Риббентроп принялся уверять советских дипломатов, что эти действия Германии не являются агрессией, а лишь оборонительными мероприятиями. После этого Риббентроп встал и вытянулся во весь рост, стараясь придать себе торжественный вид.

Но его голосу явно недоставало твердости и уверенности, когда он произнес последнюю фразу: – Фюрер поручил мне официально объявить об этих оборонительных мероприятиях…

Деканозов и Бережков также встали. Разговор был окончен.

– Тогда, товарищ Козырев, мы узнали, что Вы были правы… и в тот момент снаряды уже рвались на нашей земле. После свершившегося разбойничьего нападения война была объявлена официально… Тут уж нельзя было ничего изменить, – сказал мне Бережков с ноткой извинения в мой адрес за недоверие и продолжил…

Прежде чем уйти, Деканозов сказал гневно Риббентропу: – Это наглая, ничем не спровоцированная агрессия. Вы еще пожалеете, что совершили разбойничье нападение на Советский Союз. Вы еще за это жестоко поплатитесь…

На этом Деканозов и Бережков торжественно повернулись и направились к выходу.

– И тут произошло неожиданное…, – с иронией в голосе продолжил Бережков… – Риббентроп, семеня, поспешил за ними. Он стал скороговоркой, шепотком уверять их, будто он лично был против этого решения фюрера.

И что он даже якобы отговаривал Гитлера от нападения на Советский Союз. Лично он, Риббентроп, считает это безумием. Но он ничего не мог поделать. Гитлер принял это решение, он никого не хотел слушать…

– «Передайте в Москве, что я был против нападения», – услышали мы последние слова рейхсминистра, когда уже выходили в коридор…, – добавил со смешком Бережков.

– Как это похоже на моего знакомого…, – с сарказмом подумал я.

На улице, Деканозова и Бережкова встретила толпа репортеров, снова защелкали затворы фотоаппаратов, зажужжали кинокамеры… уже ярко светило над Берлином солнце.

Они подошли к черному лимузину, который все еще стоял у подъезда, ожидая их.

– По дороге в посольство мы молчали, – продолжал свой рассказ Бережков, – но моя мысль невольно возвращалась к сцене, только что разыгравшейся в кабинете нацистского министра.

– Почему он так нервничал, этот фашистский ублюдок, который так же, как и другие гитлеровские заправилы, был яростным врагом коммунизма и относился к нашей стране и к советским людям с патологической ненавистью? Куда девалась свойственная ему наглая самоуверенность?

– Конечно, он лгал, уверяя, будто отговаривал Гитлера от нападения на Советский Союз. Но все же что означали его последние слова? , – задавался вопросами Бережков, а я размышлял:

– Возможно, что у Риббентропа в тот роковой момент, когда он официально объявлял о решении, которое в конечном итоге приведёт к гибели гитлеровского рейха, возможно, шевельнулось какое-то мрачное предчувствие… И не потому ли он принял тогда лишнюю дозу спиртного?.. , – подумал я мрачно.

Поблагодарив Бережкова за информацию, я озаботился своими дальнейшими действия.

– И так… помешать войне у меня не получилось… и что теперь делать?

– Война план покажет, – решил я.

Выглянув в окно, я заметил, что здание посольства уже усиленно охраняется. Вместо одного полицейского, обычно стоявшего у ворот, вдоль тротуара выстроилась теперь целая цепочка солдат в эсэсовской форме.

Связь посольства с внешним миром была прервана … ни один телефон теперь не работал…

Деканозов заперся у секретчиков и составлял депешу в Москву…

В 6 часов утра по московскому времени все собрались у приемника, ожидая, что скажет Москва…

Но все наши станции передали сперва урок гимнастики, затем пионерскую зорьку и, наконец, последние известия, начинавшиеся, как обычно, вестями с полей и сообщениями о достижениях передовиков труда.

С недоумением всем думалось: неужели в Москве не знали, что уже несколько часов как началась война? А может быть, действия на границе расценены как пограничные стычки, хотя и более широкие по масштабу, чем те, какие происходили на протяжении последних недель?..

Пока народ был занят поиском ответов на эти вопросы я пробирался в кабинеты ответтоварищей и чистил их сейфы от списков наших агентов и другой нежелательной информации… которую те не уничтожили, считая всё это паникёрством…

Надо сказать, что ни мои вчерашние предупреждения… ни сегодняшний свершившийся факт войны не производили того эффекта, на которое рассчитывало моё подсознание…

Я с этим уже несколько смирился… Вся советская пропаганда подготовила советских людей и не только… советских… к тому, что если Германия и нападёт… то образно говоря: «и Слава Богу»… «не мы агрессоры»…

Все были тут в полпредстве уверенны … и даже наш военный атташе товарищ Тупиков… что «…мы через месяц будем в Берлине…»

Кстати… кто мне вчера поверил безоговорочно о нападении сегодня Германии на СССР был именно он…