Посланник мрака

– Чего это он? – Просперо озадаченно уставился на меня. Нагнулся, поднял цепь, полюбовался на медальон с ярким эмалевым гербом и передал мне. – Хальк, сохрани у себя. Одумается – вернется. Вот еще выдумал, гербами кидаться! Никакого отречения от титула Монброн не получит – слишком тягомотное дело. Надо собрать не меньше десятка свидетелей, да и вообще отречься он может только в Танасуле, в присутствии тамошних дворян и всех родственников, к которым отойдут лен и замок… В общем, пусть перебесится. Завтра, наверное, уже придет извиняться.

– Не думаю, – я покачал головой, упрятывая графскую цепь в свой сундучок. – Так же горделив, как его родственничек Райан. Эх, молодежь… Подумаешь, два-три векселя к пальцам прилипли! Да канцлер Публио в год ворует из казны столько, что Монброну и не снилось! Просперо, между прочим, ты действительно обидел молодого графа. Человеку с его именем предложить должность посыльного!

– Неудачная шутка, – отмахнулся Просперо. – Между прочим, нас звали к Эрхарду. На представление, именующееся «Возвращение короля».

– По мне, так лучше Конану еще седмицу-полторы побегать на четырех лапах, – бессердечно заявил я. – Чтобы не мешался у занятых людей под ногами.

– Барон Юсдаль! – Просперо грозно сдвинул темные брови. – Будешь продолжать говорить гадости про Его величество, непременно отправишься на плаху!

– Слушаюсь и повинуюсь, – верноподданнически закивал я. – Отныне прекращаю говорить гадости вслух и начинаю записывать их в летопись, сохраняя для будущих поколений.

– Послали же боги аквилонскому двору наказание, – проворчал Просперо. – Пойдем. Никогда не видел, как превращаются оборотни.

– Ничего подобного, видел, – немедля запротестовал я. – Помнишь, шесть лет назад, на ужине у короля Веллан напился и начал куролесить?

– Ах, да. Как же… Припоминаю такую историю.

К лагерю Эрхарда мы отправились пешком, благо король Пограничья вместе со своей немногочисленной свитой устроился совсем неподалеку. Как раз между нами и зингарцами. Мы успели заметить, как из палатки Эрхарда вылетело что-то очень сердитое и взъерошенное, и опознали многострадального Монброна, унесшегося куда-то в необозримые дали по направлению к шатрам подданных Чабелы. У входа осталась только молодая симпатичная дама, пребывавшая в крайне расстроенных чувствах. Несколько дней назад сию девицу нам представляли как немедийскую баронессу Цинтию фон Целлиг, давнюю знакомую семейства Эрде.

– Добрый вечер, – я благожелательно улыбнулся едва не плакавшей госпоже Цинтии. – Его величество Эрхард дома?

– Конечно, господин барон, – прерывисто вздохнула Цинтия и украдкой вытерла глаза. – Идемте. Он как раз вас ждет.

– Ага, явились! – узрев меня и Просперо, Эрхард, мочивший усы в кружке с пивом, приветственно махнул рукой. – Что вы сотворили с беднягой Монброном? Он дошел до того, что попросился ко мне на службу! Представьте, какой кошмар – родовитый аквилонский дворянин вдруг решает переехать в принадлежащую мне большую деревню!

– Вожжа под хвост попала, – совершенно не по-герцогски высказался Просперо. – Ничего, покипит и остынет. Мы, собственно, по другому делу. Нам обещали вернуть нашего короля!

Просперо с озадаченно-страдальческим видом уставился на четвероногое хвостатое существо. Существо в ответ помахало длинным мохнатым хвостом и вывалило из пасти розовый язык.

– Герцог, может они просто дурака валяют? – поддел я Пуантенского Леопарда. – Наверное, это такая непонятная для аквилонцев шутка жителей Пограничья. Конан, как обычно, где-нибудь прячется, а нам подсовывают шавку-переростка и старательно уверяют, будто сие – наш король. Это заговор! Сейчас Тотлант выйдет на середину, помашет в воздухе сушеной жабой, исполнит шаманскую пляску с завываниями и для пущей убедительности накормит песика мухоморами. Потом изобразит вселенскую тоску и заявит – ничего не получается, так что оставайтесь с собакой в королях!

– Хальк, ты моей смерти добиваешься? – фыркнул Просперо, созерцая пса-волка. – Вообще-то я нахожу определенное сходство между Конаном и этим… животным.

– Ага, сущие кобели и тот, и другой, – согласилась присутствовавшая тут же Зенобия. – Хватит тянуть кролика за уши! Тотлант?

– А я что, я ничего… – вздохнул стигийский волшебник, извлекая откуда-то толстенную книгу в черном переплете, украшенную всего лишь двумя плохо обработанными рубинами на обложке. Такое впечатление, будто из черноты на тебя пристально смотрят два волчьих глаза. – Дам попрошу удалиться, зрелище предстоит неприглядное.

Цинтия послушно вышла из палатки. Зенобия осталась, мотивируя отказ уйти двумя важными обстоятельствами. Мол, она не склонная к нервным обморокам благородная дама и вдобавок видывала своего прежнего дружка Эртеля во всех ипостасях оборотня. В прочих обликах – тоже. Эртель только глаза к небу воздел: по язвительности милейшая Зенобия превосходила даже королевского племянничка и Веллана, вместе взятых.