Посланники Нибиру

Креонидянин бережно взял вещицу, упаковал в один из платков Араны и спрятал в закрепленный на поясе, под тогой, мешочек.

– А почему вы все-таки решили мне помочь?

– Так от скуки! – Старуха засмеялась, тихо, будто по крутому склону посыпалась мелкая галька. – Здесь ничего никогда не происходит. Эти дурочки, жены Сарнака, даже скандал нормальный закатить не умеют!

– Что Аране скажешь, когда та хватится?

Старуха отмахнулась:

– Сошлюсь на старость, скажу – спрятала, да не помню где. – Она прищурилась, наблюдая за ним. – Тебя хоть как зовут, на самом деле?

– Хаско… Хаско Болл. – Креонидянин проверил прочность крепления, попрыгал. Спросил рассеянно:

Старая Вакха кивнула, беззвучно повторив необычное имя, будто пробуя его на вкус, направилась к балкончику. Она провела Хаско узким коридором до центральной залы, в которой уже начался прием, но не отворила дверь, подтолкнула к проходу для слуг, спрятанный за портьерой:

– Дальше сам… Вниз по лестнице до желтого факела, потом толкнешь железную дверь… Если попадешься, я скажу, что оставила тебя у покоев госпожи и буду отрицать все остальное. Понял? – Она пристально взглянула в его глаза.

Юноша кивнул. Мгновение помедлив, проговорил:

– Спасибо!

У Вакхи губы растянулись в улыбке, и молодой вор сразу вспомнил, что ругал себя за то, что ей доверился:

– Не благодари!

Совсем рядом, в глубине коридора, из которого они только что вышли, послышались торопливые шаги и грохот тяжелых шагов. Взгляд Вакхи потемнел.

На глазах у настороженного креонидянина, она опустилась на колени и со всей силы ударилась виском о горлышко узкой напольной вазы. Та, ухнув, с грохотом завалилась на бок и, откатившись, ударилась о дверь залы, приоткрыв кованные двери.

– Помогите, – прошептала старуха.

– Скварр, – выдохнул Хаско, поднимая полы разноцветной тоги. Он сделал шаг назад, к той двери, на которую указала Вакха, но замер, поняв, что там ловушка. – А я уже поверил тебе, Вакха!

Старуха рассмеялась и, не вытирая кровь с виска, подползла к двери центральной залы и хрипло закричала:

– Помогите!

Как раз в тот момент, когда тяжелые шаги звучали совсем близко.

По виску, пересекая морщинистую щеку, стекала струйка алой крови, собиралась на подбородке и падала на тощую, прикрытую красной тогой грудь. Старуха обернулась на ворвавшихся в холл стражников и прохрипела:

– Помогите, она воровка!..

Дрожащий палец указывал на Хаско.

В зале, на мгновение погрузившемся в напряженную тишину, оглушительно загрохотало – десятки ног бросились к Вакхе Снарк, которая, закатывая глаза и хватаясь за тощую грудь, падала на мраморные плиты.

– Скварр! – отмер Хаско и, высоко подобрав подол женской тоги, бросился наперерез стражникам – через балюстраду и балкон.

* * *

Он судорожно искал путь к спасению, прекрасно осознавая, что стражники его не выпустят.

«Эй, землянин, где ты?» – торопил мысленно напарника, надеясь, что наушник, вмонтированный в серьгу, оживет.

Была надежда, что землянин его найдет, но, чтобы встретиться, надо выбраться на открытое пространство, добраться до той точки, которую они изначально согласовали. А проблема была в том, что креонидянин мчал вперед, не разбирая дороги, сшибая углы и опрокидывая вазы с цветами – те падали со своих постаментов, разбивались, а острые черепки со стоном рассыпались по полу, и совершенно не понимал, в какой части дворца он теперь находится.

Он заблудился.

После очередного поворота, он, испугавшись встречного шума, свернул за галерею и оказался в незнакомой части дворца.

Юноша замер и огляделся. Он был на одном из верхних этажей – лужайка осталась далеко внизу, шум голосов почти не доносился до этого места. Прижавшись к стене, молодой вор огляделся – бряцанье оружия и топот ног приближались. Останавливаться нельзя!

Рванувшись по узкому переходу, он выскочил на балкон, смотревший на крышу круглую соседнего флигеля. Не долго думая, Хаско разбежался и перепрыгнул на него. Мгновение полета, сердце пропустило удар, словно сливаясь с ветром, и вот носок ботинка чиркнул по мрамору, а пальцы вцепились в холодный бортик. Ловко подтянувшись, Хаско забрался за крышу, перекатился через ограждения и, пригнувшись, побежал дальше – к примеченному в полете козырьку.

Надеясь, что это дверь, и она открыта, креонидянин скользнул к ней как раз в тот момент, когда с противоположной стороны стали доноситься мужские – и весьма воинственные – окрики.

Дернув ручку двери, Хаско ввалился в подкупольное пространство, щедро освещенное заходящим солнцем – купол оказался мозаичным, сложенным из сотен цветных витражей. Сквозь яркие осколки стекла пробивался угасающий день – оранжевый диск местного светила медленно закатывался за горизонт, редкие облака окрасились охрой, а легкий туман сизыми языками уже тянулся из долины.

Здесь пахло остро и томно – цветами, горячей карамелью и розовой водой. Слащаво – молодой вор боролся с приступом тошноты. Зато в центре потолка оказалось круглое окно-око.