Посланники тьмы

Он задергался в своей ловушке, пытаясь вытащить ногу из расщелины. Поняв, что искать палку уже бессмысленно, храбрый коротышка выхватил из ножен свой скрамасакс и побежал на подмогу Глебу.

Глеб согнулся пополам, уперся в ствол ободранными в кровь пальцами и хрипло прошептал:

– Боги Гиблого места, помогите мне!

Затем сцепил зубы, напряг руки так, что на предплечьях вздулись жилы, и последним отчаянным усилием сдвинул ствол в сторону.

И в этот миг упыри набросились на него. Молниеносно выхватив из-за пояса нож, Глеб всадил его маленькому упырю в висок, выдернул клинок и откатился в сторону. Ноги мальчишки подломились, и он рухнул лицом в мокрую траву.

Взрослый упырь остановился и озадаченно завертел головой. Казалось, он не мог понять, что произошло и почему добыча вдруг исчезла из поля его зрения. Вблизи Глеб разглядел на его лице трупные пятна.

Увидев подбегающего Анчутку, упырь выставил перед собой руки со скрюченными пальцами и ринулся на него.

– Эй! – окрикнул его Глеб.

Упырь обернулся на звук, и Глеб одним ударом снес ему с плеч голову. Отрубленная голова прокатилась по траве и, ткнувшись в ноги Глеба, попыталась вцепиться ему зубами в сапог. Глеб отдернул ногу и пнул чудовищную голову сапогом. Голова взлетела в воздух и, пролетев две сажени, упала в снег.

Туловище упыря все еще пыталось схватить Анчутку, загребая руками воздух, но Анчутка уворачивался и, ловко орудуя мечом, наносил безголовому монстру быстрые, точные удары в бока и живот.

Глеб поудобнее перехватил меч, шагнул к чудовищу и одним сильным ударом прекратил его муки.

– Осталась еще одна, – хриплым голосом проговорил Глеб и повернулся к упырихе, которая продолжала с чавканьем пожирать тело Замяты. – Идем.

И он, прихрамывая и поморщиваясь от боли, стал взбираться на пригорок. Бледный, встрепанный Анчутка последовал за ним. Завидев приближающихся врагов, упыриха несколько мгновений оцепенело смотрела на них, потом быстро поднялась на ноги и побежала в лес.

Глеб остановился и, перегнувшись пополам и упершись рукою в колено, стал восстанавливать дыхание.

– Черт... – прохрипел он, морщась от боли в ноге и груди. – Надо бросать курить.

Растерзанный труп дознавателя Замяты лежал на пригорке. Снег и жухлая трава вокруг были забрызганы его кровью. Глеб и Анчутка, хмурые, бледные, измазанные зловонной кровью упырей, стояли рядом.

Глеб поднял правую руку и проговорил – не торжественно, а скорее устало:

– Покойся с миром, княжий дознаватель Замята. Мне жаль, что ты погиб. Правда, жаль. Надеюсь, лесные твари обглодают твои кости прежде, чем ты превратишься в упыря. – Он вздохнул и перевел взгляд на коротышку-нелюдя. – Идем отсюда, Анчут.

Глеб поправил на поясе ножны и зашагал к чащобе. Коротышка нерешительно посмотрел ему вслед, затем вновь взглянул на труп Замяты, поднял с земли сосновую ветку с засохшими иголками и бережно прикрыл ею лицо дознавателя.

Потом повернулся и закосолапил за Глебом.

Глеб и Анчутка уже скрылись за деревьями из виду, когда лежащее на пригорке истерзанное тело Замяты зашевелилось. Дознаватель резко поднял обглоданную упырями голову и огляделся по сторонам единственным уцелевшим глазом.

Затем с трудом поднялся на ноги и несколько секунд стоял, балансируя, чтобы не упасть. Вместо левой руки из его плеча торчал обглоданный обрубок. Сорванный с черепа и изжеванный мальчишкой-упырем скальп висел на лоскуте кожи, словно обрывок желто-красного платка.

Замята приподнял голову и принюхался, шевеля порванными ноздрями. Затем кивнул сам себе и, время от времени принюхиваясь, заковылял по следам Глеба и Анчутки.

11

Дергающая боль в плече, о которой Глеб успел подзабыть, вернулась, а вместе с ней вернулась и злоба. Пора было принимать бурую пыль. Глеб потянулся к карману, но остановился. Что, если бурая пыль затуманит его разум и сделает его уязвимым для врагов? Этого нельзя было допустить.

Но, с другой стороны, без бурой пыли он станет опасен сам для себя. И для Анчутки. Придется все же рискнуть.

Глеб сунул руку в карман, собрал остатки бурой пыли – получилась отменная щепоть – и сунул ее в рот.

Через несколько секунд мир вокруг Глеба преобразился. Так хорошо и комфортно он чувствовал себя только в баре, в компании близких друзей, после двух кружек пива, заеденных жареной свиной рулькой или промаринованными в лимонном соке и прожаренными до хрустящей корочки ребрышками.

– Слышь, Анчутка, – обратился он к семенящему рядом коротышке. – Вот ты раньше был нелюдем, а теперь вроде как человек. Так?

– Так, – кивнул Анчут, пугливо поглядывая на кусты, камни и деревья, за каждым из которых ему чудилась новая смертельная опасность.

– А знаешь ли ты, что значит быть человеком?

Анчутка поднял голову и непонимающе посмотрел на Глеба. Тот усмехнулся.

– Вот то-то и оно. А между тем человек – это звучит гордо. И звучит гордо, и мычит гордо, и плачет гордо. Даже стучит – и то гордо.

Глеб понимал, что несет ахинею, но не мог остановиться. Уж очень хорошо ему было.