Посланники Великого Альмы (Книга 1)

Ночь, как всегда быстро, забросала небосклон яркими звездами. Тишина, скользя по каменным мостовым улиц, обволакивала дома и струилась в проемы дверей, затыкая уши спящих завоевателей. И хотя бились в груди сердца и вырывалось наружу негромкое дыхание, город, в котором совсем недавно бурлила жизнь, походил на страну мертвецов. Опутанные паутиной гамаков тела походили на жуткие коконы неорганического существа. Оно бдительно охраняло покой своих детей, которые вскоре холодными толпами будут слепо бродить по серым булыжникам мостовых, совершая ещё одно преступление, но уже против времени; они будут убивать его, чтобы, разорвав его оболочку на куски, нацепить на себя ломкими плащами и устроить очередной маскарад. На этом празднике теней будет присутствовать только один персонаж, одна маска, и они будут узнавать друг в друге себя, а узнав, разбредутся, забираясь в гамаки-паутины.

Каменный город, гранитные сердца, ледяное дыхание...

Среди многих десятков коконов один был более беспокойным и не слышал беззвучных слов колыбельной; он не спал. Но он был любимым ребенком Существа, оно игриво потакало ему, закрывая мертвые глаза на его шалости. Прислушавшись к дыханию своих братьев, непоседа осторожно освободился от пут гамака и, ещё раз проверяя, все ли спят, осторожно двинулся к выходу. Мать не баловала любимца игрушками, и он сам решил найти себе развлечение, уверенно продвигаясь к мрачному, высокому зданию. Там, под толстой каменной плитой, бились горячие сердца и, несмотря на толщу каменного мешка, слышалось настоящее жаркое дыхание.

Дремавший Гонсало Муньос вздрогнул от чьего-то прикосновения и испуганно вскочил, едва не свалив коптивший факел.

Кортес тихо рассмеялся в нос, не приоткрывая губ.

Муньос узнал его и опустился на место.

- Как вы меня напугали, сеньор!..

Обычно пожилого стражника, дежурившего ночью, никто не беспокоил посещениями, разве что тот молодой дворянин, Антоньо Руис. Но тот приходил с рассветом, чтобы самому вывести и накормить детей. Муньос посетовал на то, что и сам справится со своими обязанностями, однако смотрел на него сочувственно. Дети быстро набирали силы, ели с аппетитом, ласково поглядывая на Руиса. "Все дети чувствуют доброту", - думал Гонсало, приписывая необычно хорошее настроение пленников Антоньо. Но у того у самого со здоровьем было неважно, и вчера Муньос слегка пожурил его, уговаривая не вставать так рано и хорошенько отдохнуть. Руис улыбнулся, уступая ворчливому солдату, он сказал, что завтра придет позже.

Колючие глаза Кортеса никогда не нравились Муньосу, и он сразу почувствовал недоброе в ночном визите.

- Надеюсь, ничего не случилось, сеньор?

- Нет, Муньос, все в порядке. Ты пока открывай вход в подземелье, а я посвечу тебе.

- Не знаю, зачем вам это понадобилось, сеньор, но дети спят.

Кортес прищурился, успокаивая пальцем нервный тик под глазом.

- Я же не просил тебя докладывать, что они делают, я только сказал тебе, чтобы ты открыл вход. Живее, Муньос, - зловеще попросил он.

Стражник, качая головой, поднялся и сдвинул плиту.

Кортес скользнул вниз, держа в руке факел. Он посветил налево, потом направо и остановил свой взгляд на высокой девочке с большими карими глазами. Она инстинктивно вцепилась в руку сидящего рядом с ней мальчика.

- Ты, - Кортес наставил на неё палец, - выходи.

Девочка не шелохнулась.

Тогда Кортес схватил её за плечо и потащил за собой наверх.

- Закрывай, - приказал он Муньосу.

- Ей-богу, сеньор, зря вы это делаете.

- Я? - Кортес глумливо улыбнулся. - Меня здесь вообще не было. Ты меня не видел, понял? Это в твоих же интересах, - прошипел он, сверкая безумными глазами. - Все, кто не понял меня с первого раза, горько жалели об этом. До рассвета у тебя есть время, так что подумай.

Он, не выпуская плеча девочки и причиняя ей боль, поволок её к выходу.

Аницу, трепеща от страха, старалась успевать за ним, дергая горевшей огнем рукой.

Дойдя до ворот города, где спали двое караульных, Кортес бросил собакам два куска мяса, отпустил свою хватку и зажал девочке рот, прижимая другую руку к затылку. Аницу забилась в его руках, но он сильнее сдавил её, продолжая тащить к темной стене леса.

Миновав черные стволы деревьев и немного углубившись в чащу, Кортес бросил Аницу на траву. Она вскочила, сделав попытку убежать, но он ударил её по лицу и, глядя на лежащее тело, стал медленно отстегивать кожаную перевязь, освобождая себя от ненужной теперь шпаги и кинжала.

2

Кили нашла Аницу возле высокого бука. Ночью пума резвилась, гоняя шумных обезьян, не причиняя, однако, им вреда. Только под утро она принесла на маленькую лужайку свою жертву и, негромко порыкивая, лакомилась сладким мясом. Забросав листьями и землей остатки недоеденной тушки, она села на задние лапы и стала умываться. Кили хотелось привести свою шерсть в надлежащий вид перед тем как отправиться к своим подругам, чтобы сладко дремать в тени шалаша, чувствуя тепло их горячих и нежных рук.