Посланники Великого Альмы (СИ)

В последних словах дона Иларио прозвучала неумело скрытая ирония: дон Педро страдал морской болезнью, следовательно, ни о каком путешествии по воде речи быть не могло.

— Иначе говоря, возглавлять экспедицию будете вы. Что ж, это справедливо и разумно. Такой смелый солдат уже давно должен стать командором.

Слово «командор», произнесенное королевой, напомнило в этот момент королю Христофора Колумба, и он по какому-то наитию неожиданно спросил:

— А нет ли в вашей эскадре корабля под названием «Санта Мария»?

— Есть, Ваше Величество. Это новый галион.

Дон Иларио подчеркнул слово «новый», так как каравелла Христофора Колумба носила то же название.

— А другие?..

— Другие, — подхватил дон Иларио, — это «Мария Глориоса», которой будет командовать капитан Химен Франциско и «Тринидад» — под началом Гарсии де Сорья.

— «Санта Мария» — под вашим командованием?

— Не совсем так, Ваше Величество. Боюсь показаться невежественным, но в морском деле я мало что понимаю. Зато вместе со мной на корабле будет опытный шкипер Диего Санчес.

— Ну что ж, любезный дон Иларио, я думаю это все, что мы хотели узнать. Ваши бумаги в полном порядке, и сеньор Альварес незамедлительно вручит их вам. Помимо нашего личного разрешения, вы получите письмо к губернатору Николасу Овандо[11]. Когда прибудете на Эспаньолу, передайте его и следуйте полученным инструкциям.

Фернан Альварес взял в руки грамоту и стал зачитывать текст, а на лице дона Иларио промелькнула довольная усмешка. В ушах уже гудел морской ветер — не призрачный, как это было ещё утром, а самый настоящий: крепкий и соленый, такой, каким он бывает при величественном появлении прекрасной Авроры[12]. И у этого ветра даже был цвет — цвет золота.

Он отогнал будоражащее ум видение и дослушал последние слова секретаря:

— «…идти и обосновываться в Индиях. Я — король. Я — королева. По приказу короля и королевы — Фернан Альварес».

Дон Иларио принял из рук секретаря грамоту и положил её в широкий карман камзола.

— Ну вот, дорогой командор, попутный ветер у вас в кармане, — пошутила Изабелла. — С ним вы можете спокойно пускаться в плавание.

— Спасибо, Ваше Величество, — командор отвесил ей глубокий поклон и так же низко поклонился Фердинанду: — Благодарю вас, Ваше Величество, — и твердой походкой вышел из салона королевы.

— Ну, как вам новоиспеченный командор, государыня?

— С глаз долой, — лаконично ответила королева.

— Ну и отлично. А теперь, — Фердинанд встал и подал Изабелле руку, долгожданная прогулка.

Глава II

1

А дон Иларио тем временем направлялся в Кадис. Там была назначена встреча трех главных участников авантюрной кампании, которые неделей раньше определили предварительную дату отплытия — 12 апреля 1503 года. Из них двое снарядили экспедицию на свои деньги, а третий был инициатором, умелым воином и главным исполнителем.

Дон Иларио не строил на будущее стратегических планов, разумно решив, что на месте будет виднее. А сейчас он думал о том, с каким удовольствием снимет шерстяной костюм и наденет хлопчатый камзол и простые чулки.

Две недели назад он побывал в Эсихе — городе, где прошло его детство. Оно оставило неяркие, размытые образы монотонно пролетевших лет. В памяти был провал — между ним, маленьким мальчиком, и уже крепким юношей, впервые примерившим кирасу[13]. С этого момента память работала безукоризненно. Дон Иларио, как наяву, мог увидеть своего учителя фехтования португальца Ван де Мира; искаженное смертельной маской лицо итальянского солдата, который судорожно сжимал горло, распоротое дагой[14] испанского ровесника. Своего лица в тот момент, когда он впервые убил противника на итальянской границе, дон Иларио, конечно же, видеть не мог. Но перед глазами стояла отвратительная лужа ядовито-желтой рвоты, в которую столбами вросли его руки. И толчки: внутренности просились наружу, выражая гневный протест против убийства. Ему, хоть и прошло более тридцати лет, до сих пор жаль этого парня. Больше никого. Ни молодую беременную мавританку, ни чернокожих босоногих мальчишек, пытавшихся убежать от мощных копыт его коня у реки Хениль; взрослые воины не в счет. Все они были «неверными», исповедующими другую религию, — значит, они должны были умереть. Война стала его жизнью, а профессия солдата — сущностью. Вот и там, куда он скоро отправится, язычники. Значит, жизнь продолжается, и он — существует.

К тому же это шанс разбогатеть, купить землю, построить богатый, просторный дом и подумать о женитьбе.

Дон Иларио определил сроки заморской экспансии в два года. Что ж, придется уложиться. Когда он вернется в Испанию обеспеченным, ему будет всего 52 года. «Ерунда, а не возраст», — думал он.

Меньше двух недель — и поход начнется. Три огромных галиона — не чета легким каравеллам Колумба! — при попутном ветре оставят порт Кадис и поплывут в незнакомые и далекие Индии, где — если верить магистру схоластической истории — восток выше запада. Там, если не ошибся Исидор Севильский, находится земной рай…

2