Посланница судьбы

– За что же ответить, Алексей Серафимович? – недоумевал статский советник. Для него очевидной была та версия, которую они разработали с помощником: барон Гольц умер в госпитале от ран, а кто-то из персонала больницы воспользовался его документами. – В чем вы себя-то вините?

– Как же мне себя не винить, ваше высокородие, когда я вступил в сговор с преступником…

– С бароном Гольцем?!

– Увы, – сокрушенно кивнул Хлебников. – Стыдно признаваться на старости лет, да молчать нельзя, унесу в могилу тяжелый грех… Ведь он поступил ко мне не с тяжелым ранением, а с самым наилегчайшим: шрапнелью задело плечо, вырвало кусок мяса, не повредив даже кости. Прусак этот окаянный сразу стал уговаривать меня, чтобы я записал ему тяжелое ранение в живот. Я сперва не понимал, зачем ему это нужно, а потом он уж сам раскрыл карты. Ему необходимо было срочно вернуться на родину, занятую французами, под другим именем. А капитан первого ранга Конрад Гольц должен был навсегда остаться в Яссах…

– Другими словами, барон хотел дезертировать, – уточнил Савельев.

– Однако надо заметить, что он не был российским подданным, – возразил доктор, словно пытаясь уменьшить свою вину.

– Да, и все же он присягал на верность русскому государю-императору, – настаивал на своем статский советник, – значит, все-таки дезертир!

– Значит, ваш покорный слуга помог дезертиру сбежать из армии во время военных действий! – Алексей Серафимович произнес это с досадой, ударив себя кулаком в грудь. – Никогда себе этого не прощу! Но ведь Гольц умолял меня поступить таким образом, потому что он узнал из письма друга, что жена изменяет ему с французским офицером.

– Значит, он собирался проникнуть на оккупированную территорию под чужим именем, – рассуждал Савельев. – А где же он собирался раздобыть новые документы?

– Понятия не имею, – пожал плечами доктор.

– А его документы вы уничтожили?

Хлебников опустил голову и после паузы произнес:

– Мы не имели права уничтожать документы умерших офицеров. Я отправил их в штаб Молдавской армии…

– Надеюсь, их благополучно туда доставили? – почувствовав растущее напряжение, с каким Алексей Серафимович проговаривал слова, статский советник с еще большим рвением преследовал истину.

– Нет, – помолчав, признался доктор. – Мой помощник, доктор Михельгаузен, которого я послал в штаб Молдавской армии, обратно не вернулся. Документы Гольца пропали.

– Это довольно запутанная история, – улыбнулся довольный Савельев, для которого тайна уже почти прояснилась. – Ваш помощник, доктор Михельгаузен тоже был родом из Пруссии, так же, как и капитан первого ранга Конрад Гольц?

– Кажется, да, я уже точно не помню, – пожал плечами Хлебников.

– А сможете припомнить, не было ли у вашего помощника лицо изрыто оспой?

– Было! – воскликнул пораженный доктор. – Откуда вы знаете?

– Теперь мне нетрудно представить всю картину, – подытожил Дмитрий Антонович. – Именно Михельгаузен доставил Гольцу письмо из Пруссии от его якобы гамбургского друга (Гольц был родом из Гамбурга). Письмо, скорее всего, поддельное, потому что ваш помощник был мастером подделывать письма. Барон, прочитав письмо, впал в отчаяние, но Михельгаузен тут же подсказал выход. Зная ваш мягкий характер, он быстро придумал, как надо действовать. Умерший на бумаге Конрад Гольц мог преспокойно вернуться в Гамбург к неверной женушке с документами доктора Михельгаузена…

– Но для чего затевался весь этот спектакль?! Не пойму! – всплеснул руками возмущенный Алексей Серафимович, для которого представленная картина вовсе была лишена смысла.

– С документами капитана первого ранга, да еще с титулом барона наш герой мог без труда проникать в расположение русских войск, а также вольготно себя чувствовать в высших кругах Москвы и Санкт-Петербурга…

– Вы хотите сказать, что мой помощник изначально был шпионом? – не верил своим ушам доктор.

– Он был настоящим негодяем, авантюристом, мошенником, картежником, не гнушавшимся самой грязной работы на мсье Савари, – подвел черту Савельев. – Однако закончил мнимый барон свои дни бесславно. Это произошло в мае тысяча восемьсот тринадцатого года. У него до последнего времени не было даже могилы, его останки обнаружили случайно в болоте под Павловском…

* * *

Князь Илья Романович встретил сына против обыкновения довольно прохладно, и на это имелись основания. Тот не предупредил о своем приезде и свалился, как снег на голову, как раз, когда князь вознамерился продать библиотеку Мещерских. Сделать это планировалось втайне от Бориса. «Надо же такому конфузу случиться! – мысленно сокрушался Белозерский-старший. – Будто почувствовал, что я библиотеку продаю… Что ж, потерпим еще немного, отпуск у него наверняка краткосрочный». Князь прекрасно понимал, что тех денег, которые Изольда Тихоновна держит у себя под замком, надолго не хватит. Ведь с продажей имений он лишился дохода, а только на содержание особняка в год уходила немалая сумма. Если не продать в самое ближайшее время библиотеку Мещерских, придется ради экономии перебираться в Тихие Заводи, как это было заведено еще во времена Натальи Харитоновны.