Посланница вечности

Короче, все у отца было отлажено, продумано и безопасно даже в самые трудные, репрессивные для самогонщиков времена фронтальной борьбы с самогоноварением. Участковый про всё знал, но «крышевал», человек ведь слаб от природы и использует для повышения жизненного уровня те возможности, какие ему судьба посылает.

В то время как матери повезло, она устроила свою дальнейшую судьбу почти сразу после развода, отец всю жизнь оставался в поиске. Уйдя от последней, пятой или шестой по счету гражданской жены, он решил больше не экспериментировать и вернулся в отчий дом. Баба Тома к тому времени умерла, и они с дедом Никитой холостяковали на пару. Дед был неродным отцом Геннадию Николаевичу, и тот всю жизнь считал себя нелюбимым сыном. Может, и были у него какие-то основания так думать, но на последнем отрезке жизни сосуществовали они вполне мирно. После смерти деда Никиты ни Галина, ни Григорий на дом не претендовали, не требовали продать и поделить, – и отец жил себе хозяином.

Продукция его имела немалый спрос. Геннадий Николаевич поначалу был широко известен в узком кругу выпивох только старой части Артюховска, что на правом берегу. Но со временем круг этот значительно расширился. Уже и в гордом молодом многоэтажно левобережье появились у него, как принято сейчас изъясняться, пользователи. Любил и сам употребить. И вот, индивидуально-частное предпринимательство его закончилось трагическим образом.

Полиция шерстила ближайшее окружение Николаевича и широкий круг его клиентуры. Отца не просто примитивно пырнули ножом – его, судя по количеству и характеру ран, пытали. Это отвечало версии следователей о бытовухе: пили вместе, потом собутыльники потребовали деньги. Знали наверняка, что они у хозяина водятся, и шли к нему именно с целью ограбить.

Денис не мог сказать, сколько денег пропало, и пропало ли что-то вообще. Они с отцом не были слишком близки, не то, что с дедом. Кроме того, ему был несимпатичен отцовский бизнес, и Денис в его финансовые дела не вникал. Пенсию отец получал приличную.

В кошельке денег не было. Точнее, не наблюдалось самого кошелька. Небольшую сумму – месячный прожиточный лимит, надо полагать – Дэн обнаружил в коробочке с лекарствами на прикроватной тумбочке. Там же находился и записанный на обрывке листочка пин-код от банковской карты. То ли отец не надеялся на собственную память, то ли записал на всякий случай, для сына. Сама карточка нашлась в пластиковой папке, вместе с другими документами: паспортом, пенсионным удостоверением, полисом… На карточке фигурировала довольно приличная сумма.

Все пьющие люди микрорайона отнекивались, отбрыкивались, отбояривались, ушли в несознанку. Участковый, спасая должностную шкуру, деятельно участвовал в расследовании и «стучал» на весь свой неблагополучный контингент. Про благополучный же благоразумно помалкивал, как и про свою роль, разумеется.

Контингент все же опасался в отместку стучать на участкового – мало ли, как оно там повернется! Все они там, в ментовке, одна шайка-лейка, все равно вывернется и останется на своем месте, рассуждали они. А тебе потом – хоть место жительства меняй.

Но следователь утешал Дениса: рано или поздно найдем. Все равно где-то что-то выплывет.

* * *

Поминки устроили в ближней кафешке. Учитывая местную специфику, прибывшие братья процесс поминовения не пустили на самотек и зорко бдили, чтоб никто не излишествовал и не засиживался за столом.

– Земляк, – говорил кто-нибудь из братьев, прохаживавшихся вдоль поминального стола, в ухо поминальщику, начинавшему вдруг беспричинно повышать голос или протянувшему руку со стопкой, чтобы уже и чокнуться за здоровье присутствующих, – надо и другим помянуть. Уступи стульчик-то! Там на выходе тебе бутылку дадут и закуси, дома с товарищами еще помянете нашего дядю.

И все устремлялись к выходу не ропща. Расход, конечно, увеличился, но не намного, в основном, продукция покойного пошла в ход. Зато все прошло вполне пристойно.

– Дэнчик, – сказали кузены потом, – денег мы тебе оставим и на девять дней, и на сорок, а ты уж организуй. А через полгода мы приедем с доверенностью от бати, наследство делить. Или, лучше, через год… Хотя чего тут делить?! Ну, соберемся по-семейному в кои-то веки, может, Славик из своих морей-океанов подтянется. Вроде как по закону положено. Сделаем родительское гнездо местом сбора, вроде общей дачи? Будет, куда приезжать в отпуск, на рыбалку. Словом, остаешься на хозяйстве. Хочешь – квартирантов пусти на год, тебе же деньги не помешают? Не возражаешь?

Дэн не возражал… Квартирантов в дом он пускать не стал, хотя жить ему было где: дед и родители когда-то скинулись и в качестве свадебного подарка купили ему скромную однушку в старой пятиэтажке. Но Денис уже тоже второй год холостяковал. Гены отцовские дурные, что ли?! Или бабы нормальные перевелись? Всем подавай крутых и богатых.