Читаем После 1945. Латентность как источник настоящего полностью

Что касается моего электронного справочника, то я хочу начать с воспоминания и отдания дани факсу Карла Хейнца Борера – в лучшем случае полуэлектронному аппарату. Сей отважный факс передал много прекрасных от руки написанных (и иногда опасно воодушевляющих) писем из Лондона в Калифорнию, пока механическая перегрузка – за которую я несу полную ответственность – не закончила дни его жизни. До моего высокоуважаемого друга Гарольда Блума добраться нельзя даже с помощью факс-машины, и он редко отвечает на письма. И классический медиум печатного слова – это мой единственный способ поблагодарить его за то, что он в самом начале прочитал книгу (что было приятным сюрпризом для меня). Неудовлетворенность Клауса Бирнстайла заставила меня переписать последнюю главу, и благодаря ему я вовремя остановился. Лиса Блок де Беар прекрасно поняла, почему граф Шпее просто обязан был оказаться на страницах этой книги (и не просто потому, что она из Монтевидео). Бессчетное количество раз Виттория Борсо находила слова, которых мне недоставало. Неутомимо продуктивный Хорст Бредекамп подарил мне смелость и интеллектуальную энергию, чтобы завершить рукопись так, как я (или он) считал это должным. Если какие-то английские обороты в этом тексте покажутся читателю особенно удачными, то они – дело рук и головы Эрика Батлера. Когда мне не понравилось, как я написал про Бразилию, Педро Доблабела Хангас ободрял меня до тех пор, пока я не сообразил, как будет правильно (надеюсь). Соня Филиц беззаветно воевала (и я думаю, это было не всегда просто) с моим нарциссизмом. И как раз перед своей безвременной кончиной мой друг Иегуда Элкана прочел рукопись и дал мне, автору, родившемуся в Германии 1948 года, то важнейшее и решающее уверение, которое мне было нужно. Гриша Фрайдин, который иногда превращается во что-то вроде старшего брата, посылал мне трогательнейшие послания из Санкт-Петербурга. Хайке Гфрерайс настоял на том, чтобы организовать публичные чтения на английском для немецкого национального архива. Нориин Кхавайя (которая, как никто, читает поствоенного Хайдеггера) подарила мне в своей теплой сердечной реакции ту прекрасную, опасную и ободряющую иллюзию, что я могу хорошо писать. Флориан Клингер сделал невероятно проницательное (и наименее латентное) разграничение между согласием (agreement) и расхождением (divergence). Иоахим Куппер сказал мне, что это хорошая книга для чтения в дождливые воскресные дни в Берлине. Хеннинг Мармулла оставался неколебим перед лицом бесконечных глупых вопросов и завиральных предложений – просто потому, что он друг, верящий в книги больше, чем в их авторов. Франсуаза Мельтцер заставила меня осознать, чего же я всегда хотел достичь. Серхио Миссана – притом что он сам писатель первого ряда – нашел нечто «литературное» в написанных мною страницах. Людвиг Пфайффер обладает огромным интеллектуальным вкусом, и я полностью доверяю ему. Марчи Шор пишет такие прекрасные письма, что отвечать на них можно разве что в книгах. Мартину Зеелю рукопись понравилась; несмотря на то что это не его стиль, мои главные ставки он понял настолько хорошо, что даже дух захватывает. Ян-Георг Соффнер прочитал каждое слово – и по нескольку раз – начиная с первой страницы первой главы. (Он знает книгу лучше, чем ее автор, и поддерживал ее создание так, как это могут делать только итальянские крестные отцы и американские чемпионы в среднем весе.) Петер Слотердайк резюмировал то, что я хотел сказать, в двух предложениях. (Одно из них опечалило меня – другое заставило почти гордиться собою.) Реакции Хосе Луиса Вилаканьяса, если бы они могли предварять этот том, были бы куда лучшим введением в тему, чем сама работа, которую они бы представляли.

Некоторые из тех, кому я надоедал написанным, показали мне, насколько важна им эта книга, тем, что дали мне понять, насколько она им не важна (или по крайней мере насколько им не важна та или иная глава). Кристиан Бенне посчитал, что для автобиографии еще слишком рано. Мара Делиус ограничилась обильной похвалой тем текстам в книге, которые ей действительно понравились. Козана Эрам посчитала, что я не до конца информирован. Амир Эшель вежливо не ответил. Ингрид Фернандес, meine liebe Studentin[207], поставила мне B с минусом (боюсь)[208]. Ганс-Мартин Гоже был не слишком в восторге (говоря мягко). Агнес Гаярд нашла большую часть глав незаконченной. Ронмел Навас был достаточно дружелюбен, чтобы сообщить мне, почему ему не понравилось написанное. Мелани Мелер и Ксави Пла, думаю, предпочитают другие мои проекты. Сергей Зенкин явно хотел, чтобы я все переписал.

Перейти на страницу:

Все книги серии Интеллектуальная история

Поэзия и полиция. Сеть коммуникаций в Париже XVIII века
Поэзия и полиция. Сеть коммуникаций в Париже XVIII века

Книга профессора Гарвардского университета Роберта Дарнтона «Поэзия и полиция» сочетает в себе приемы детективного расследования, исторического изыскания и теоретической рефлексии. Ее сюжет связан с вторичным распутыванием обстоятельств одного дела, однажды уже раскрытого парижской полицией. Речь идет о распространении весной 1749 года крамольных стихов, направленных против королевского двора и лично Людовика XV. Пытаясь выйти на автора, полиция отправила в Бастилию четырнадцать представителей образованного сословия – студентов, молодых священников и адвокатов. Реконструируя культурный контекст, стоящий за этими стихами, Роберт Дарнтон описывает злободневную, низовую и придворную, поэзию в качестве важного политического медиа, во многом определявшего то, что впоследствии станет называться «общественным мнением». Пытаясь – вслед за французскими сыщиками XVIII века – распутать цепочку распространения такого рода стихов, американский историк вскрывает роль устных коммуникаций и социальных сетей в эпоху, когда Старый режим уже изживал себя, а Интернет еще не был изобретен.

Роберт Дарнтон

Документальная литература
Под сводами Дворца правосудия. Семь юридических коллизий во Франции XVI века
Под сводами Дворца правосудия. Семь юридических коллизий во Франции XVI века

Французские адвокаты, судьи и университетские магистры оказались участниками семи рассматриваемых в книге конфликтов. Помимо восстановления их исторических и биографических обстоятельств на основе архивных источников, эти конфликты рассмотрены и как юридические коллизии, то есть как противоречия между компетенциями различных органов власти или между разными правовыми актами, регулирующими смежные отношения, и как казусы — запутанные случаи, требующие применения микроисторических методов исследования. Избранный ракурс позволяет взглянуть изнутри на важные исторические процессы: формирование абсолютистской идеологии, стремление унифицировать французское право, функционирование королевского правосудия и проведение судебно-административных реформ, распространение реформационных идей и вызванные этим религиозные войны, укрепление института продажи королевских должностей. Большое внимание уделено проблемам истории повседневности и истории семьи. Но главными остаются базовые вопросы обновленной социальной истории: социальные иерархии и социальная мобильность, степени свободы индивида и группы в определении своей судьбы, представления о том, как было устроено французское общество XVI века.

Павел Юрьевич Уваров

Юриспруденция / Образование и наука

Похожие книги

Критика чистого разума. Критика практического разума. Критика способности суждения
Критика чистого разума. Критика практического разума. Критика способности суждения

Иммануил Кант – один из самых влиятельных философов в истории, автор множества трудов, но его три главные работы – «Критика чистого разума», «Критика практического разума» и «Критика способности суждения» – являются наиболее значимыми и обсуждаемыми.Они интересны тем, что в них Иммануил Кант предлагает новые и оригинальные подходы к философии, которые оказали огромное влияние на развитие этой науки. В «Критике чистого разума» он вводит понятие априорного знания, которое стало основой для многих последующих философских дискуссий. В «Критике практического разума» он формулирует свой категорический императив, ставший одним из самых известных принципов этики. Наконец, в «Критике способности суждения» философ исследует вопросы эстетики и теории искусства, предлагая новые идеи о том, как мы воспринимаем красоту и гармонию.В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.

Иммануил Кант

Философия