После банкета

Сегодня я была счастлива, пусть и на краткое мгновение, увидеть Вас в добром здравии и расположении духа. Невозможно забыть нашу недавнюю встречу. Вы так порадовали меня любезным приглашением на обед и прогулкой у пруда. Не могу припомнить, когда бы еще я так наслаждалась возможностью быть гостьей. Вероятно, Вы спишете мой восторг на то, что для человека, обычно развлекающего гостей, вполне естественно радоваться, оказавшись для разнообразия в положении, когда развлекают его самого. Но уверяю Вас: Вы осчастливили меня своей заботой.

Однако мне есть в чем Вас упрекнуть. Прочитав в газете о кончине господина Тамаки, я была потрясена. И одновременно в замешательстве. Почему за все это время Вы не сочли возможным хотя бы позвонить мне? Позвольте мне быть с Вами откровенной.

Вряд ли Вы можете представить, с каким нетерпением я ждала возможности услышать Ваш голос. Если бы Вы удостоили меня хотя бы кратким сообщением о случившемся, для меня это стало бы свидетельством Вашего неравнодушия. Не могу передать, как я огорчена Вашим молчанием.

Я не намерена утомлять Вас докучливыми претензиями и надеюсь, что Вы отнесетесь к сему письму как к излиянию моей нетерпеливой души, столь сильно привязанной к Вам. Живу надеждой на скорую встречу с Вами.

Кадзу

На следующий день, во время танцевальной репетиции, которую Кадзу посещала из чувства долга, на словах вступительной части к танцу Ясуны[19] из репертуара театра кабуки: «Любовь! Любовь, в сердце пусто – такая вот любовь» – у нее полились слезы.

А еще через день, около полудня, позвонил Ногути. Он разговаривал как ни в чем не бывало, а о письме и вовсе не упомянул.

Голос по телефону звучал серьезно, даже торжественно, беседа, прерываемая паузами, продолжалась довольно долго. Они договорились о встрече.

В конце разговора Кадзу потеряла терпение и напористо высказала свои претензии:

– Так почему же вы лично не сообщили мне о смерти господина Тамаки?

На другом конце телефонной линии Ногути с неприятным смешком, словно желая выиграть время, неопределенно произнес:

– По правде говоря, особых причин не было, просто лишняя возня.

Смысл ответа от Кадзу ускользнул. «Лишняя возня». Это явно из лексикона стариков.

Глава шестая В ожидании поездки

После этого звонка они часто встречались. Кадзу побывала у Ногути в гостях. Он жил один в старом доме в районе Сиинамати, заботилась о нем невзрачная служанка средних лет, и это успокоило Кадзу. Она вдруг загорелась желанием окружить его всяческим вниманием; блюда для новогодней трапезы по ее распоряжению доставили из ресторана «Сэцугоан».

Полки в кабинете Ногути заполняли европейские издания; Кадзу прониклась уважением к текстам, к словам, которые не могла прочесть.

– И вы все это читали?

– А-а, почти.

– Среди них, наверное, есть книги о разных тайнах.

– Таких – ни одной.

Это решительное утверждение удивило Кадзу. Мир, созданный интеллектом и состоящий из одних интеллектуальных вещей, лежал вне ее понимания. Разве нет во всем обратной стороны? Глубокое впечатление, которое производил на нее Ногути, похоже, возникло оттого, что лишь у него не было никакой обратной стороны – всегда одно, обращенное к тебе лицо. Конечно, Кадзу принципиально не верила в существование таких людей. Не верила, но почти идеальная личность, которую она старательно искала, постепенно приобрела черты Ногути. Само его чопорное обращение казалось ей чрезвычайно таинственным и привлекательным.