После банкета

Ногути и Кадзу пересекли остров Бэнтэндзима, окруженный облетевшими лотосами, прошли через территорию храма Годзётэндзиндзя, поднялись на гору в Уэно и, любуясь синевой зимнего неба, за тончайшими силуэтами оголенных деревьев подобного витражу, дошли до старого входа в ресторан «Сэйёкэн». Во время обеда в гриль-зале было свободно.

Ногути взял дежурное блюдо, Кадзу последовала его примеру. От их столика возле окна видна была колокольня старого храма. Искренне радуясь хорошему отоплению, Кадзу заметила:

– Холодно было на прогулке.

Но эта прогулка по холоду была окрашена для нее в тона, которых она никогда не знала в дни, заполненные работой с клиентами. В этой прогулке таилось нечто удивительное. Кадзу привыкла не обдумывать тщательно то, что происходит с ней сейчас, а откладывать размышления на потом. Например, говоришь с человеком, и на глазах неожиданно выступают слезы. В это мгновение ты не понимаешь их причину, чувства вызвали их бессознательно.

Хотя Кадзу сказала, что на прогулке было холодно, Ногути не извинился, что заставил ее пройтись пешком. Поэтому ей пришлось распространяться о том, что да, она замерзла, но какой же приятной была прогулка. В конце концов Ногути, воспользовавшись тем, что подали закуски, сказал:

– Замечательно.

Его бесстрастное лицо выглядело довольным.

До сих пор Кадзу не встречала таких мужчин. Приходили молчаливые гости, в беседах с которыми говорила больше она, однако Ногути своим молчанием будто вызывал на общение. Странно, почему немолодой и во всех отношениях простой человек наделен таким талантом.

Когда разговор прерывался, Кадзу разглядывала чучело райской птицы в стеклянной витрине, шторы мрачного цвета, надпись в рамке «Зал для почетных гостей», изображение старого линкора «Исэ», построенного на верфи в Кавасаки. Это была гравюра на меди в стиле Аодо Дэндзэна, мастера второй половины периода Эдо[13]: линкор «Исэ» мчался, показывая среди тщательно выписанных волн, будто нижнюю юбку, красную черту ватерлинии. Поглощавший обед бывший посол, одетый в старое английское пальто, был очень к месту в этом ресторане стиля эпохи Мэйдзи[14]. Это раздражало Кадзу, предпочитавшую в вещах модную ныне практичность.

Ногути снова заговорил:

– Дипломатия – это умение видеть людей. Я думал, что получил, не имея на то особых способностей, просто глаза, чтобы в течение долгой жизни видеть людей. Моя покойная жена была прекрасной женщиной, я однажды увидел ее этими глазами и сразу понял, что она предназначена для меня. Но я не предсказатель, поэтому не знаю, сколько человек проживет. Жена после войны очень быстро заболела и умерла. Детей у нас не было, и я остался совсем один. А-а, суп, если осталось немного, можно доесть, наклонив тарелку от себя. Вот так.

Кадзу потрясенно последовала его совету. До сих пор она не бывала в ресторане с мужчиной, дававшим советы, как есть европейскую еду.

– Я по поводу будущей весны, – продолжал Ногути, не обращая внимания на выражение лица Кадзу. – Меня приглашают в Нару посмотреть в Нигацудо храма Тодайдзи ритуал извлечения воды – Омидзутори[15]. Собираюсь поехать, я такого еще не видел. А вы?

– Я тоже не видела. Меня несколько раз приглашали, но все не складывалось.

– Вот как… Может быть, отправимся вместе? Вы не заняты?

– Да, – без промедления ответила Кадзу.

До предложенной поездки оставалось еще несколько месяцев, но после согласия на нее сразу нахлынула радость, мечты воспарили ввысь. Лицо, после холодного воздуха раскрасневшееся от тепла в помещении, теперь вспыхнуло от прилива крови, и Кадзу не смогла этого скрыть.

– Да в вас прямо огонь пылает, – заметил Ногути, орудуя рыбным ножом с мелкими зубчиками.

Он казался полностью удовлетворенным, самонадеянно навязывая другим собственные наблюдения.

– Огонь… – Кадзу безумно обрадовалась сказанному, повторила: – Огонь… надо же. Я не чувствую, но многие, заигрывая, говорили, что я женщина с огоньком.

– Я не заигрываю.

Кадзу умолкла, отмахнувшись от слов Ногути, как от назойливой мошки.

Прервавшийся разговор возобновился; теперь речь зашла об орхидеях. Для Кадзу это опять была незнакомая тема, и она в вынужденном молчании слушала, как сидевший напротив немолодой человек, словно мальчишка, гордится, выдавая бесполезные знания. Она представляла себе, как лет двадцать назад Ногути высокопарно изливает все, что знает, понравившейся ему девушке.

– Посмотрите туда. Знаете, как оно называется?

Кадзу повернула голову, пристально посмотрела на растение в горшке, размещенное на подставке, но ей было неинтересно, и она, повернувшись, сказала, что не знает. Ответ последовал незамедлительно.

– Это дендробиум, – недовольно произнес Ногути.

Кадзу вновь пришлось обернуться и очень внимательно рассмотреть цветок.