После бури. Книга вторая

Прим. 2. На первых порах это будут весьма ограниченные средства, и поэтому Совет «Программы КЭВ» вынесет на всеобщее мировое голосование следующее предложение: каждый трудящийся отчисляет на осуществление «Программы» сумму, соответствующую 0,1 процента от его ежемесячного жалованья, в так называемую копилку человечества, и через 5 (пять) лет эта сумма будет уже вполне достаточной для реального исполнения «Программы».

Прим. 3. Трудящимся СССР рекомендуется отчислять 0,2 процента от месячного заработка, поскольку они передовой отряд трудящихся всего мира.

Прим. 4. По предварительным соображениям, все эти денежные операции Совет «Программы КЭВ» предлагает поручить вновь организуемому Банку международных расчетов в г. Базеле (Швейцария).

§ 4. Для осуществления «Программы КЭВ» необходим руководящий орган, каковым и является Совет, созданный на полностью добровольных началах гражданами-инициаторами.

Прим. 1. В настоящее время Председателем Совета находится гражданин-инициатор советского подданства товарищ Пахомов Аркадий Евстигнеевич (1889 года рождения, с постоянным местопребыванием: СССР, г. Москва, ул. Масловка, дом 4, кв. 24).

Прим. 2. Гражданин-инициатор Пахомов А. Е. впредь до итогов всемирного голосования и выбора постоянного руководства рассматривает себя как врио (временно исполняющий обязанности) Председателя Совета по «Программе КЭВ».

Вот тут, после примечания 2 к § 4 второго раздела «Программы КЭВ», Корнилов наконец оторвался от чтения и посмотрел в черты лица врио Председателя человечества.

Перед ним была личность скромная, до конца убежденная в своей правоте, о чем говорил совершенно ясный взгляд совершенно синих глаз; личность, умеющая доверять людям, но и требующая от них ничуть не меньшего, а даже большего доверия к себе.

В то же время это был уже Председатель с большой буквы. Если бы Корнилов сию же минуту вскочил и со слезами обнял врио Председателя, тот и глазом бы не моргнул и, может быть, даже не растрогался, потому что счел бы такое движение корниловской души чем-то совершенно нормальным и само собой разумеющимся.

Если же Корнилов закричит и с криком объявит, что проект «Программы КЭВ» – это безмозглая выдумка безмозглых людей, ну, что же... Это будет значить, что у Корнилова нет нисколько ума, а еще меньше человеческого чувства... Может быть, даже и человеческого достоинства. Так они смотрели друг на друга: Корнилов на Пахомова, Пахомов на Корнилова.

А товарищ Герасимов, не дыша, смотрел на того и другого...

Корнилов долго молчал. Потом сказал:

— Да, да... Утопия.

— Утопия?! – переспросил Пахомов. – Значит, утопия? Ну, и что же? Еще неизвестно, совершенно неизвестно, что было бы с человечеством, ежели оно никогда не имело бы при себе утопий. Никогда, никогда! Может, без них оно давным-давно было бы погибшим?! И даже, наверное, так оно и было бы, так и случилось бы. Разве вы не знаете, товарищ... товарищ...

— Корнилов... – подсказал Герасимов.

— Вот-вот! – продолжал Председатель. – Разве вы не знаете, Корнилов, что человечество, только оно возникло, уже ходило по краешку собственной гибели? Но вот в чем дело. Как только кто-то выскажет мысль или совершит действие к его спасению, так в тот же день, в ту же минуту такому человеку отвечают: «Утопия!» И это звучит, скажу я вам по секрету, как ругательство какое-нибудь, как вроде бы матерное слово! Да разве это можно? Ведь тропочка-то на краю гибельной пропасти, она становится все уже да уже, человечество по ней на одних только цыпочках идет, а слово «утопия» ему при этом становится все мерзостнее. Странно. Ведь как, по существу, мало нужно, как мало – исключить из характера людей корысть и страсть к эксплуатации, и все, и живи после того человечество на здоровье тысячелетия, так разве же это не умная мысль? А выскажи ее вслух, тебе самые разные умницы кукиш в нос – утопия!

— Но и то, что предлагаете вы, это не шанс.

— А Христос предлагал, у него был шанс? Да тоже никакого, ни малейшего, а ведь он на какое-то время все ж таки людей спас! Ну, пускай не навсегда, пускай на какое-то время, но все ж таки!

— Вы что же, верующий? Религиозный человек?

— Никогда! Я пролетарий и много лет был токарем по металлу. Приобрел третий разряд. Я и сейчас был бы по металлу, работал бы на оружейном заводе, как работал многие годы, но во время всех происшедших в недавнем прошлом войн и голодовок потерял всю семью: жену, детей, сестренку, братишку. И я задумался: да как же так? Ведь еще и еще люди будут терять столько же и даже больше, чем я! До тех пор будут терять, пока не потеряются все до одного! Ведь это сколько же программ самого разного развития создается нынче и уже создавалось в веках, а где самая главная программа, подумал я. Та, которая по главному, по самому главнейшему вопросу? И я таковой не нашел ни во множестве книг, ни в еще большем множестве речей и заявлений и решил ее, самую главную, выдвинуть собственными силами. Тем более что я ведь обладаю не каким-нибудь там буржуазным, а самым чистым пролетарским сознанием!

— Вот как?