После бури. Книга вторая

А дальше уже в полном единодушии они рассматривали земельную карту, словно это была карта военных действий: прикидывали, сколько потребуется крестьянских душ на раскорчевку, откуда и по каким дорогам пойдет снабжение продуктами, одеждой и орудиями труда, из каких населенных пунктов будет осуществляться руководство переселением и работами по раскорчевке, и товарищ Озолинь, принимая решения, и слова употреблял такие, как «правый фланг», «левый фланг», «тыл», «центр», «общее руководство», «операция». Это была его стихия, в которую он вовлек и Корнилова, и Корнилов минут через десять заговорил точно таким же языком.

И выглядел-то товарищ Озолинь вполне по-военному: зеленоватый френч, такого же цвета полугалифе, блестящие сапоги. И выражение лица командирское. И голос. К тому же он был человек увлеченный и веселый в своем увлечении. Он вынул из ящика стола пачку цветных карандашей, и они вместе стали размечать карту.

Вдруг в кабинет вошел Прохин.

Не сразу узнав Корнилова в одной из склонившихся над картой фигур, Прохин сказал:

— Здравствуйте, товарищ Озолинь!

— Ты пришел! Садись! Мы что здесь планируем? Мы планируем... – И Озолинь кратко и точно информировал Прохина обо всем, что говорилось здесь без него, и тут же спросил: – Вегменский что? Болеет?

— На поправке. Здоровье, в общем-то, слабое.

Озолинь с присущей ему привычкой (точно такой же, какая была и у Лазарева, отметил Корнилов) не дослушивать ответы до конца, перебил Прохина:

— Вопросы есть? Ко мне? Если нет, у меня будут к тебе!

Прохин недоумевал по поводу присутствия здесь Корнилова, по-видимому, продолжительного, но, безукоризненно владея собою, недоумения не показывал.

— Начнем с твоих вопросов, – ответил он. – Начнем с твоих.

— Ну вот, – сказал Озолинь, – тогда воспользуемся присутствием у меня Корнилова...

— Воспользуемся, – подтвердил Прохин.

— Он член этой комиссии, которую вы себя устроили?

Прохин понял, о какой комиссии речь, но спросил:

— Комиссия? Какая же это?

— Которую вы устроили: разбираться в Бондарине и Вегменском. «Комиссия по Бондарину» – так вы ее назвали? И объявили?

— Не сами мы ее объявили. Редакция газеты прислала документ. Твой печатный орган прислал.

— Знаю, – кивнул Озолинь. – Все знаю. Заканчивайте это дело.

— Понимаю, – кивнул Прохин.

— Вегменский и Бондарин много лет работали вместе. Замечаний не было. Какие замечания появились теперь?

— Понимаю...

— Крайплану задачи решать. В ближайшие дни! Часы! Тебе предстоит верстать пятилетний план. Кадры для этого нужны? Специалисты нужны? Или обойдешься один? Без кадров?

— Понимаю, – снова кивнул Прохин.

— Знаю, что понимаешь. Знаю, знаю. Теперь докладывай, говори по вопросу. По которому я тебя пригласил...

Прохин придвинулся к столу, мельком взглянул на Корнилова; стал развязывать белые тесемки на красной картонной папке. По красному напечатано было: «Для доклада».

Корнилов попрощался и ушел.

И, только вернувшись в Крайплан, вспомнил, что его карта земельных фондов осталась на столе товарища Озолиня.

Кунафин, взмахивая то одной, то другой рукой, говорил так:

— Я предлагаю! Я предлагаю каждому члену нашей комиссии во всеуслышание высказаться, как он понимает задачу. И как понимает свою роль в идейно-политическом мероприятии. С которого, тоже не побоюсь этого сказать, может начаться рассмотрение многих и многих кадровых вопросов в Крайплане, а также и в других краевых советских организациях. Причем мы начинаем вовсе не с мелких и рядовых служащих, а, с одной стороны, нами будет рассматриваться бывший царский и белый генерал, чуть ли не объявленный верховным правителем России, а с другой стороны, опять же старейший член партии, крупнейший в крае теоретик, а также историк и к тому же еще практик планирования народного хозяйства товарищ Вегменский Юрий Госпарович. Госпарович, – еще раз повторил Кунафин, почему-то напирая на «о». – Исходя из этого, хотя мне и предложена роль председателя нашей комиссии и первого докладчика, я скажу, что я вижу себя совсем учеником, которому предложено сдать первый экзамен, и не по какому-нибудь там предмету, не по статистике-математике, а на политическую зрелость и бдительность. Экзамен по классовому подходу ко всем явлениям. Вот как я понимаю задачу! – после этих слов товарищ Кунафин, председатель «Комиссии по Бондарину», внимательно посмотрел на Сеню Сырикова и на Корнилова.

«Справка

Дана настоящая Краевой комиссией по изучению природных ресурсов Сибири тов. Кунафину В. С. в том, что он командирован в районы Бийского округа для организации на местах массовой краеведческой работы среди населения.

Тов. Кунафин следует на своей лошади. Просьба ко всем районным и сельским органам Советской власти оказывать тов. Кунафину всемерное содействие в проводимой им работе и не препятствовать выпасу лошади по маршруту его следования. Лошадиный паспорт № 0729 (еще не то три, не то четыре какие-то цифры). Действительно по 21 сентября 27 года.

Председатель КИС

Ю. Вегменский».

Да-да, так вспомнилась Корнилову эта небольшая справочка.