После бури. Книга вторая

Можно было подумать, что товарищ Кунафин является сотрудником КИС, но нет, ничего подобного, он трудился в Рабоче-крестьянской инспекции, а будучи работником этого высокого и авторитетного учреждения, из года в год инспектировал КИС.

Крайплан приходился на долю другого ответственного работника РКИ, а вот для КИС свет сошелся на Кунафине!

Вегменский протестовал, доказывал, что КИС – организация, по существу, научная и потому инспектироваться должна лицом, обладающим хотя бы средним образованием. С Вегменским соглашались, но дело ничуть не менялось, и каждый год Кунафин являлся в КИС и ворошил бумаги в папках, что-то писал, считал, а потом представлял в РКИ акт обследования (копия в КИС, копия в орготдел Крайисполкома, копия в Сибтруд) и договаривался о командировке (со своей лошадью) по районам края в качестве инструктора-организатора массовой краеведческой работы.

Теперь Кунафин оказался председателем «Комиссии по Бондарину» и вот произнес речь и сам пришел в недоумение: хорошо у него получилось, великолепно или он допустил ошибки, не дай бог или аллах, политические? Он уставился на Сеню Сурикова: «Ну как? Неужели...» Сеня Суриков многозначительно кивнул, Кунафин вмиг расцвел, темные и круглые глаза его заблестели, смуглое лицо сделалось строгим, раз и другой он провел рукой по седеющим волосам на голове.

А тут еще Сеня Суриков сказал вслух:

— Ну, что же... Мне кажется... если не вдаваться, то, в принципе, Владислав Станиславович абсолютно прав!

Оказывается, Кунафина звали Владиславом Станиславовичем, странно! Поляк пополам с каким-то азиатом, что ли?

Итак, Владислав Станиславович расцвел и уже не спускал глаз с Сени Сурикова, не замечал больше никого из присутствующих – ни третьего члена «Комиссии по Бондарину» Корнилова, ни самого Бондарина, с каменным, даже с мертвенным выражением лица сидевшего в углу небольшой комнаты за чьим-то письменным столом, ни Вегменского, который, сцепив крепко руки, закинул их за голову и теперь боялся, что то ли левая, то ли правая рука вот-вот сорвется с привязи, нажмет на горловую кнопочку, а тогда он заговорит, закричит... И Владиславу Станиславовичу, и Сене Сурикову наговорит черт знает чего...

— Дальше! – произнес Сеня Суриков, – Кто дальше?

— А разве я сказал, что я кончил? – теперь уже весело и уверенно заявил Кунафин. – Нет-нет! Я еще, можно сказать, что ничего не сказал. Еще не брал в руки книгу, по которой написали свое замечательное письмо пока что не указанные фамилиями товарищи в нашу краевую печать. Но теперь я эту книгу беру! – Кунафин поднял над головой книгу с кожаным корешком, с тиснением по корешку и с «мраморной» бумагой по обложке. Красивая книга, шикарная по нынешним временам. Правда, внутри бумага была никуда, низший сорт. Так вот, Кунафин перевернул обложку. – А теперь все же что тут напечатано в первых строчках? А вот. При первом же перелистывании обнаруживаю «Указ Временного всероссийского правительства», город Уфа, номер два от одиннадцатого дробь двадцать четыре сентября одна тысяча девятьсот восемнадцатого года. Читаю вслух: «Члену Временного всероссийского правительства генерального штаба генерал-лейтенанту Георгию Васильевичу Бондарину вручается верховное командование всеми российскими вооруженными силами». И далее не совсем разборчиво росписи членов правительства. И управляющего делами. Дальше листаю, дальше и тут же, в начале, нахожу предисловие к этой книге и поныне здравствующего среди нас товарища Вегменского Юрия Гаспаровича, а в конце я нахожу маленький-маленький печатный шрифт в количестве почти что полных шестьдесят две страницы и там четыреста восемнадцать примечаний все того же товарища, то есть Юрия Гаспаровича Вегменского.