После. Что околосмертный опыт может рассказать нам о жизни, смерти и том, что будет после

Потом возникло это прекрасное чувство – словно кто-то поддерживал меня и очень медленно, очень бережно опускал назад в мое тело. Я ощутила радостное нетерпение – хлоп! – мои глаза вдруг открылись и точно сами собой быстро осмотрели всю палату. И я поняла, что теперь точно вернулась назад, в тело».

Но по возвращении Эдит столкнулась с непониманием, насмешками и даже угрозами, что ее направят на лечение у психиатра, если она продолжит рассказывать об ОСП.

«Мне было так радостно, так хотелось поделиться своей историей, казалось, я взорвусь, если не расскажу никому, какое чудо со мной случилось! Мне нужно было попытаться описать словами этот свет, его силу и благодать. „Как же мне повезло, что получилось частичку его унести с собой, – думала я. – Теперь я никогда с ним не расстанусь!“

Ко мне зашла медсестра измерить давление. Едва увидев ее, я начала рассказывать обо всем, что со мной было. Она слушала, пока я не закончила. Снимая с меня манжету тонометра, она наконец сказала: „Очень интересно, конечно, но ведь у вас серьезная болезнь. Это были галлюцинации“. И я решила, что она совсем не поняла, что я пыталась сказать.

Потом пришла другая медсестра. Я попробовала рассказать ей свою историю. Она выслушала и ответила, что лекарства, которые я получаю, часто вызывают у людей странные сны. Но я-то знала, что все это происходило со мной на самом деле, я все это видела, это не было „странным сном“! Ни один сон не мог быть таким ярким и реальным. Я подумала, что лучше будет подождать и рассказать кому-нибудь обо всем попозже.

Когда пришел персонал ночной смены, я попыталась в третий раз. Но, выслушав меня, новая медсестра отвечала сухим и холодным тоном, что ко мне позовут психиатра, если я не перестану говорить о таких вещах. После такого заявления я испугалась. „Если медработникам кажется, что я схожу с ума, лучше мне и в самом деле помолчать, – решила я. – Буду помнить об этом свете всегда и всегда держаться его, но стоит это делать лишь наедине с собой, тихо, очень тихо“. Так я и поступила».

Некоторым людям бывает трудно после ОСП понимать и соблюдать межличностные границы, как это принято в обществе. Пережив чувство глубокого единения со всеми людьми на земле, они иногда начинают вмешиваться в жизнь других так сильно, что это может показаться кому-то неприемлемым. Например, Джо Джерачи, полицейский, который после околосмертного опыта стал учителем, постоянно получал от директора выговоры за «непрофессиональное» поведение, так как всячески пытался участвовать в личных делах своих учеников. Алекс, двадцатипятилетний юноша, у которого после ОСП возникли трудности с поиском своего жизненного пути, однажды появился у меня на пороге с чемоданами и золотистым ретривером в машине. Услышав, как я говорю об околосмертных переживаниях, он собрался и приехал в мой город, потратив два часа на дорогу и ожидая, что я буду рад поселить его у себя на то время, что потребуется, чтобы разобраться с последствиями его околосмертного опыта. К счастью для моей семейной жизни, профессиональная подготовка психиатра включает и навык устанавливать здоровые границы. Я выслушал рассказ Алекса о его сложностях и тревогах в ресторане, за довольно утомительным обедом, после чего посоветовал ему психотерапевта, знакомого с проблемами ОСП, в его родном городе, и местную группу поддержки, где он сможет открыто поговорить с другими людьми, пережившими схожий опыт.

 Свет был лучезарным, как „сияние торжественных одежд“ из евангельского гимна. Он источал великолепный блеск и неземной покой.

И тогда я понял, что именно этого нам и не хватает – специалистов, которые относятся к ОСП серьезно, как к реальным событиям, и групп, где люди, пережившие околосмертный опыт, смогут делиться своими историями, чтобы побороть чувства одиночества и растерянности.