После. Что околосмертный опыт может рассказать нам о жизни, смерти и том, что будет после

Работая как с людьми, прошедшими через ОСП, так и с их родственниками, я обнаружил, что неблагоприятные последствия могут распространяться не только на самих переживших околосмертный опыт. Элен Сойер жаловалась мне на то, что Тома перестали заботить материальные нужды семьи, а также на свои собственные переживания в связи с ОСП мужа. Родственники и друзья часто не могут понять и принять перемены[207] в ценностях, взглядах, убеждениях и поведении близкого человека после ОСП. Успех в сохранении долгосрочных семейных отношений определяется и тем, как человек сумел снова приспособиться к жизни после околосмертного опыта, и тем, как члены семьи воспринимают новые черты своих близких и способны ли примириться с изменениями. Исследования, проведенные в США и Австралии, выявили, что браки, в которых один из супругов пережил ОСП, становятся после этого менее прочными[208] и надежными и в 65 % случаев заканчиваются разводом. Такую нестабильность семейных отношений обычно связывают с проблемами в коммуникации между партнерами относительно возникающих трудностей, разногласиями по поводу семейных ролей, целей и ценностей.

Родителям может быть особенно сложно понять и принять воздействие ОСП на детей. Например, родители Кенни были в замешательстве, почему их веселый сын, душа компании, потерял интерес к делам школьной спортивной команды, любимой рок-музыке и к общению с друзьями и погрузился в поиски пути, соответствующего новому представлению о смысле жизни. Они так хотели разобраться, с чем же все-таки столкнулась их семья, что продолжали посещать группу поддержки еще много лет после того, как Кенни перестал туда ходить.

Однажды детский хирург в больнице, где я работал, попросил меня поговорить с матерью шестилетнего мальчика, которому проводили открытую операцию на сердце. Операция была необходима, чтобы устранить небольшое отверстие в сердце, которое было у ребенка с рождения, однако в последнее время привело к учащению случаев аритмии и периодическим трудностям с дыханием. За ночь до операции сердце Бобби остановилось, но сердцебиение восстановилось само собой, как раз, когда врачи собирались стимулировать его разрядом. На следующее утро, когда ребенка повезли в операционную, его мать была так взволнована, что хирург срочно попросил вызвать к ней психиатра.

Когда я зашел в палату, мать мальчика, Джинджер, сидела на стуле рядом с его пустой кроватью, теребя в руке носовой платок. Когда я постучал в открытую дверь и вошел, она подняла на меня глаза. Я представился и сказал, что хирург ее сына попросил меня поговорить с ней, пока Бобби на операции. Она кивнула и снова перевела взгляд на свои руки. Она не плакала, но тихонько всхлипывала.

– Могу себе представить, как все это вас пугает, – сказал я. – Если бы моему сыну делали такую операцию, я бы очень переживал…

– Я совсем запуталась, – ответила женщина, слегка запинаясь. – Много лет я надеялась, что все нормализуется, и не понимала, почему с ним это случилось, что я сделала не так… – Она остановилась, скатала платок в трубочку в ладонях. – Наконец, я решила действовать, согласилась на операцию… А вчера ночью это…

– Что было вчера ночью?

– Вы же знаете, что вчера у него сердце остановилось? – спросила она, впервые за это время посмотрев прямо на меня. Я кивнул, но не успел сказать ни слова, как она вновь быстро опустила взгляд на свои руки.

– Что случилось? – спросил я.

– Он это пережил, но я начала еще больше волноваться насчет сегодняшней операции. А утром…

– Утром?..

Она по-прежнему смотрела себе на руки.

– Как раз перед тем, как за Бобби пришел врач, я сказала ему… – голос женщины дрогнул, она с трудом сглотнула. – Я сказала: давай сложим ладошки и помолимся, чтобы все было хорошо. А Бобби посмотрел мне в глаза и ответил, широко улыбаясь: «Нет, мам, это не обязательно».

Она снова с усилием сглотнула и, по-прежнему теребя свой платок, продолжила рассказ: