После долго и счастливо (ЛП)

Фрейя косится на меня, и в уголках её губ играет намёк на улыбку. Я улыбаюсь в ответ, и на мгновение это снова с нами — искра в её глазах. Легчайший намёк на взаимосвязь.

— Тогда на пол, — командует доктор Дитрих, отодвигая свой стул назад. — Да начнётся игра!

Глава 7. Эйден

Плейлист: Ben Gibbard, Feist — Train North

Доктор Дитрих отпивает чай, затем крутит рулетку.

— Левую руку на красное.

Рука Фрейи проскальзывает под моей грудью, задевая мои грудные мышцы. Её волосы, мягкий запах лимона и скошенной травы, такой мягкий и неизменно манящий, окружает меня. Я вдыхаю её, чувствуя, как она прерывисто выдыхает подо мной. Дальше мне надо сделать свой ход, отчего мой пах задевает её задницу. Мы оказываемся в весьма недвусмысленной позиции, но доктора Дитрих, похоже, это не смущает. Она крадёт ещё глоточек чая и снова щелчком пальца заставляет рулетку крутиться.

— Правую ногу на зелёное.

— Это жестоко, — бурчит Фрейя.

— Я безжалостна, — доктор Дитрих изображает злодейский хохот. — Но это для вашего же блага.

Фрейя тянется правой ногой и оказывается вплотную ко мне, прижата к моему паху. Я закрываю глаза и представляю, как целую её в шею, покусываю местечко между лопатками. Я тянусь к зелёному кружку, вжав бедро между ногами Фрейи. Моё тело напрягается от нужды, внизу живота нарастает горячее ноющее ощущение, которое удивляет меня не меньше, чем её.

Она втягивает воздух, когда вес моего тела ложится на неё, моё тёплое дыхание обдаёт её шею. Я хрипло выдыхаю, затем медленно делаю глубокий вдох.

Доктор Дитрих снова щёлкает по рулетке.

— Левую ногу на жёлтое.

Мы соответствующим образом смещаемся и от сексуального напряжения переходим к откровенному дискомфорту. Моё тело не создано, чтобы сгибаться под таким углом.

— Эм, доктор Дитрих? — слабым голосом зовёт Фрейя. — Вы не могли бы ещё раз крутануть рулетку?

Доктор Дитрих хмуро смотрит на предмет в своих руках.

— Хм. Рулетка, кажется, сломалась, — она швыряет ту через плечо, и рулетка падает в беспорядочную кучу других вещей на её столе. — Полагаю, мне придётся просто задавать вам вопрос, а когда вы дадите ответ, я выберу вам новую точку.

— Чего? — пищит Фрейя.

— Назови мне одну вещь, которую ты любишь в Эйдене.

— Помимо его задницы?

Я хмуро смотрю на неё.

— Фрейя, будь серьёзнее.

— Эйден, мы играем в твистер и находимся в такой изобретательной позе, в которой мы никогда даже не тр…

— Фрейя!

Она прочищает горло.

— Простите. Ладно. Я люблю приверженность Эйдена. О Господи, у меня спина болит.

Доктору Дитрих плевать на дискомфорт в позвоночнике.

— Приверженность чему?

— Это уже второй вопрос! — верещит Фрейя.

— Ооо, какая жалость, — отзывается доктор Дитрих. — Так уж получилось, что я капитан этого Твистера, и мне решать. Ты всё равно дала неполный ответ. Лучше надейся, что я не выберу «правую ногу на зелёное».

Я смотрю на это место. Думаю, Фрейя переломится пополам.

Мои руки трясутся, очки запотели, в глаза стекает пот.

— Фрей, можешь просто ответить?

— Иисусе, Эйден, я же думаю.

— Тебе надо размышлять над тем, приверженность чему тебя восхищает во мне?

— Заглохни, здоровяк, — советует доктор Дитрих.

— Я люблю его приверженность, — выпаливает Фрейя, — тому, чтобы извлечь максимум из всего, что даёт ему жизнь. Он наслаждается маленькими дарами жизни, выжимает каждую каплю смысла и возможности, а потом применяет ту же приверженность в общении со студентами, в его работе… — её голос срывается. — В наших отношениях. По крайней мере, он делал это раньше. А теперь, пожалуйста, можете выбрать место, пока я не заработала себе смещение позвоночного диска?

Моё сердце ухает в пятки. Боже, как же сильно я облажался. Всё это было для неё, но я заставил её чувствовать себя так, будто она последняя в списке моих приоритетов.

— Хорошая работа, — говорит доктор Дитрих. — Левую руку на синее.

Фрейя немедленно принимает комфортную позу собаки мордой вниз. Я просто пи**ец как завидую.

— А теперь, любезный сэр, — доктор Дитрих поправляет свои очки. — Одна вещь, которую ты любишь в своей жене.

— Она проживает свою любовь так, что это невозможно не почувствовать. Как только я понял, что Фрейя любит меня, я сразу это знал. Мне не приходилось гадать. Мы встречались не так долго. Я слёг с гриппом, а она оставалась со мной, даже когда я был заразным. Когда я наконец-то перестал бредить и молить о смерти (да, я хуже маленького ребенка, когда болею), я спросил, что она делает, зачем рискует и остаётся со мной. А она просто погладила меня по волосам и сказала: «Мне и в голову не придёт быть где-то ещё».

Я хрипло сглатываю, косясь на Фрейю. Она свесила голову и шмыгает носом.

— Я посмотрел ей в глаза и увидел любовь, — шепчу я вопреки узлу, сдавившему грудь. — Я ощутил любовь. И я хочу вернуть это. Я хочу снова чувствовать любовь вместе с Фрейей.

Фрейя падает на коврик для Твистера, закрыв лицо, и начинает плакать. Прежде чем доктор Дитрих успевает что-то сказать, прежде чем сознательная мысль формируется у меня в голове, я уже притягиваю Фрейю в свои объятия.