После долго и счастливо (ЛП)

У меня вырывается тёплый смешок, когда я прохожу в гостиную и плюхаюсь на диван с другой стороны. Потягивая чай, я смотрю на Эйдена поверх кружки, наблюдая, как он с трудом печатает из-за гипса. Его пальцы могут нормально двигаться, но ему явно больно.

— Хочешь подиктовать мне? — спрашиваю я.

Он бросает взгляд в мою сторону.

— Прошу прощения?

— Я предложила печатать под твою диктовку, — я кивком показываю на его компьютер. — Похоже, печатать больно. Я могу помочь тебе более эффективно расправиться с ответами на письма, наверстать, и потом тебе не придётся терпеть такой дискомфорт.

Его лицо остается непроницаемым, наши взгляды не отрываются друг от друга. Наконец, он моргает.

— Да. Это… это было бы здорово. Спасибо, — он аккуратно поднимает ноутбук одной рукой и ставит на мои колени.

Я поворачиваю его под удобным углом, затем ставлю кружку на журнальный столик.

— Готова.

Эйден подкладывает подушку под свою загипсованную руку, но потом хватает мои ноги и укладывает себе на колени. Его большой палец медленно проходится по подъёму моей стопы.

— Хорошо, — говорит он.

Я киваю.

— Жду указаний.

— Подожди. Дай мне насладиться тем, что с твоих губ слетела такая фраза.

Мой лёгкий пинок заставляет его охнуть и рассмеяться.

— Единственное место, где тебе разрешается мною командовать — это вон та комната в конце коридора. И это так и останется.

Наши взгляды встречаются. Эйден шумно сглатывает. Его ладонь обхватывает мою лодыжку, затем поднимается выше. Мягко. Чувственно. Мои пальцы ног поджимаются на диванной подушке.

Глаза Эйдена всматриваются в мои, пока его ладонь поднимается выше. Взяв ноутбук, он поднимает его и ставит на журнальный столик.

— Что ты делаешь? — тихо спрашиваю я.

— Работа может подождать.

— Может?

Он мягко улыбается и сжимает мою руку, подтягивая меня так, что мы оказываемся бок о бок, мои ноги согнуты поверх его коленей, его здоровая рука обвивает мою талию. Один мягкий поцелуй в мои губы, затем он отстраняется и смотрит мне в глаза.

— Пойдём со мной? — предлагает он.

Я с любопытством склоняю голову набок.

— Ладно.

Он медленно встаёт с дивана и тянет меня за собой.

Огурчик и Редиска спешно бегут вместе с нами, заставляя меня споткнуться, отчего я налетаю на Эйдена. Он со смешком ловит меня и врезается спиной в стену, а моё тело прижимается к нему. Развернувшись, он склоняется надо мной и снова нежно целует в губы, после чего тащит остаток пути до спальни.

— Что мы делаем? — спрашиваю я.

Выражение его лица меркнет, делается осторожным, настороженным.

— Примешь со мной душ? — он хмурится, поднимая загипсованную руку. — Я устал от ванн. И… я скучаю по душу с тобой.

В моём горле встаёт ком. Шагнув поближе, я обхватываю ладонями его лицо и целую в щеку.

— Тебе придётся замотать гипс.

— Чёрт. А я думал, что смогу по-щегольски наполовину высунуться из душа и уберечь руку.

Я смеюсь.

— Я принесу пищевую пленку и пластырь. Не беспокойся, всё равно будет очень по-щегольски.

Когда я возвращаюсь, Эйден сидит на краю ванны и смотрит на свои ноги. Я иду к нему, пока мы не оказываемся вплотную друг к другу. Он не поднимает взгляд.

— Эйден?

Он внезапно обвивает меня рукой и притягивает ближе, уткнувшись головой в мой живот. Опешив, я смотрю на него, затем аккуратно пропускаю его пальцы через волосы, надеясь унять то, что его беспокоит.

— Что такое?

Он тяжело вздыхает, целует меня в живот, затем опускает голову обратно и крепче обнимает меня.

— Мне нужно тебе кое-что сказать.

Мой пульс учащается, когда меня охватывает дурное предчувствие. Он кажется таким удручённым. Что же это может быть?

— Я слушаю, — говорю я ему.

— Я скажу тебе вот так, — продолжает он, всё ещё стискивая меня и утыкаясь головой в мой живот. — Потому что мне так проще.

— Хорошо, Мишка.

— На приеме у психолога я сказал, что моя тревожность влияет на моё сексуальное влечение.

Я склоняю голову и смотрю на его макушку, повелевая себе оставаться спокойной, выслушать его и не воображать худшее, хотя я даже представить не могу, чем может быть это худшее.

— Я помню.

— Я сказал это после того, как ты подметила физическое расстояние между нами, и что я перестал инициировать.

Я сглатываю подступающие слёзы.

— Да.

— Это была правда, — он медленно выдыхает. — Но не вся правда.

Я крепче сжимаю его, ожидая, пока он подберёт слова.

— Тут нечто большее, — шепчет он. — И дело не в тебе, вовсе не в тебе, — хрипло продолжает он. — А… во мне. Это мой…

Зажмурившись, он упирается лбом в моё бедро и несколько раз легонько ударяется головой.

— Это всё мой бл*дский мозг, Фрейя. Моя тревожность стала настолько сильной, чёрт возьми, что мешала моей способности реагировать на тебя, и я чувствовал себя сломанным и пристыженным. И я не знал, как сказать тебе, не разбивая твои надежды на ребёнка. Так что я оставил это при себе, потому что надеялся исправить это прежде, чем ты заметишь, прежде, чем мне придётся объяснять… всё, что пошло не так. Всё, в чём я подводил тебя, наши мечты, наши планы.