После дождя (СИ)

А люди внизу продолжали гудеть и идти по улицам. Крики, стук, грохот, звон, лязг, смех, скрип — звуки городской жизни окутывали его. А следом ушей касался грохот волн, доносящийся снизу.

Жужжащие пчёлы в грохочущем улье, приносящие звонкий мёд. Он не будет мешать им работать, не будет новым пауком в центре паутины. Нет.

Он знал своё место.

Мурмин поднял взгляд слезящихся на предзимнем холоде глаз к небу.

Надо же. Сколько раз веспремцы недоверчиво говорили, что жить станет лучше после дождя. И вот — дождь закончился.

Вздохнув, нидринг перевёл взгляд на серо- зелёную полосу моря.

— Жаль, что ты лишился права увидеть всё это… — прошептал он, глядя на заходящие в гавань корабли. — И ещё более жаль, что лишил этого права её.

Золотая цепь на мгновение стала невыносима тяжёлой, а мир вокруг — невыносимо серым.

В следующий же миг всё пошло как обычно.

Он жил дальше.

А его лучший друг и его любимая — нет.

Эпилог

Руки дрожали, когда он запаливал прутик плакта.

От холода ли? Баэльт не знал. Конечно, в море в такое время года было действительно холодно. Ледяные брызги, промозглый ветер, всё такое.

Но он не чувствовал холода. Вперёдсмотрящий моряк рядом дрожал под утеплённым плащом — а ему, Баэльту, холодно не было.

По крайней мере, он этого не чувствовал.

Море было подозрительно спокойным, и в чёрной воде отражались лампадки звёзд. Полная луна то и дело выныривала из- за облаков, но сразу же пряталась. Волны плескались о дерево обшивки и шуршали в темноте.

Благодать и спокойствие, наверное…

Баэльт затянулся и выпустил струю дыма в ночное небо. Посмотрел на тусклый силуэт луны, проглядывающийся из- за облаков. И нахмурился.

Расслабленность, приходящая после пары затяжек, почему- то не приносила облегчения. Лишь туман в голове — и всё.

В стук воды о борт корабля вклинились мягкие шаги за спиной у Баэльта.

Может, кто- то из беженцев, узнавший его? Хочет вернуть старый долг в виде удара под рёбра?

Ну и пусть. Так будет лучше всего. Главное, чтобы не промахнулся.

— Тоже не спишь, да? — чья- то фигура оперлась о бортик рядом с ним и уставилась в ночную даль.

— Ты.

— Я, — ответил Тавер, мрачно кивая. — Ожидал увидеть знакомые лица. Но не настолько. Неужто и ты решил покинуть Веспрем?

— А на что это похоже? — безразлично вопросил Баэльт.

— Действительно, на что… Почему ты уплыл?

— Потому что, — ему не хотелось говорить об этом. Или о чём- то другом.

— Личное? Понимаю… Можно мне закурить?

Баэльт молча протянул ему прутик.

— По какую сторону баррикад ты стоял? — отстранённо спросил он, протягивая прутик плакта келморцу. Тот пожал плечами.

— А какая разница?

— Да никакой, — согласился Баэльт.

Некоторое время они в тишине смотрели на море и курили.

— Знаешь, — проговорил вдруг Тавер, — тебя называли чудовищем.

— Знаю.

— Почему?

Вопрос заставил Баэльта задуматься на пару ударов сердца.

— Не помню. Не знаю.

— Вот и я не знаю. Ты ведь просто… — Тавер замолчал, подыскивая слова. А Баэльт, затаив дыхание, слушал. — Солдат. Тебе отдавали приказ — и ты исполнял его.

— Прикрываться приказами вечно нельзя.

— Ну, если только ты не на войне. А Веспрем был твоей войной. Которую ты, кстати, выиграл.

— Не чувствую себя выигравшим.

— А каким чувствуешь?

— Никаким, — Баэльт бессознательно уставился в небо. — Ничего не чувствую.

— Опустошение после боя, — кивнул келморец. — Такое всегда проходит, когда ты выложился на всю, покрылся слоем пота и грязи. И всё ради того, чтобы сделать кучу трупов за своей спиной чуть выше.

— Я… — Мрачноглаз осёкся. — Ты терял когда- нибудь дорогого тебе человека, Тавер? Очень дорогого?

Некоторое время оба слушали плеск волн да похрапывание моряка.

— Да, — тяжело выговорил Тавер. — Брина. Помнишь её?

— Да, — Баэльт не помнил.

— Ну вот… Я любил её. Очень, — взгляд Тавера стал пустым. — Её убили мародёры. Наверняка сама начала драку. Она… — он тяжело и прерывисто выдохнул. — Она красивая очень была. И умная. Я думал, что, когда всё наладиться, мы сможем отойти от дел. Открыть лавочку. Завести детишек. Она всегда хохотала, когда я говорил про детей. Говорила, — наёмник то ли усмехнулся, то ли всхлипнул, — что рожать не будет. Мол, если ты детей хочешь — то ты и рожай, а я уж нет, спасибо. А потом как- то сказала… Что не против. Если завяжем с убийствами. А в итоге убийства завязали с ней.

— И что ты чувствуешь теперь? — Мрачноглаз прекрасно понимал, что это очень невежливый вопрос. Но ему было безумно интересно.

— Что я чувствую? — Тавер зло сплюнул за борт. — Сначала ничего не чувствовал. Думал — ещё одна потеря на ещё одной войне. Переживу. А теперь… Будто бы кусок от меня оторвали. И пусто внутри. Очень пусто и больно. И не вериться в это. Кажется, что она просто прячется где- то от меня.

Баэльт прислушался к себе.

Чувствует ли он что- то такое?

Нет. Ничего.

— Ясно… — разочарованно проговорил он, дрожащей рукой доставая ещё две палочки плакта. — Будешь?

Тавер молча кивнул.

Когда они молча курили, Баэльт думал.

— Куда ты теперь? — тихо спросил он, затягиваясь.

— Обратно, в Келмор. Наверняка там опять война. Попробую наняться. А ты?