После фуршета

- Стоп-стоп! Вот оно! — обрадовано воскликнул грубый.

Бесстрастные кадры показали Витю Коваленко в кабинете какого-то, судя по обстановке, немаленького начальника. Витя что-то быстро писал на листе бумаги. Тут же раздался голос Копеляна:

- На пятом курсе, незадолго до распределения Коваленко написал донос на своего друга и однокурсника Игоря Сидоренко. В цидуле Коваленко с комсомольскими пылом и пафосом сообщал, что тот, якобы, занимается фарцовкой. После смерти Брежнева Коваленко-старшего выпроводили на пенсию, и, по мнению Коваленко-младшего, донос в тот момент был единственным способом поехать на стажировку в Индию вместо друга. Однако кляуза имела и другие последствия. Сидоренко сделал три попытки поступить в аспирантуру, но только после третьей Игорю в приватной беседе объяснили бесперспективность его потуг. Он находится в «черном» списке, поэтому все усилия заведомо бессмысленны. Известие его сильно подкосило, он сник, потерял кураж, и с тех пор работает учителем английского языка в средней школе в маленьком районном городишке на Киевщине.

- Ты глянь, что этот гад делал! — возмутился грубый. — Такому парню карьеру развалил!

- Угу, — с осуждением в голосе откликнулся тенор, включая проектор в режим убыстренной перемотки.

- Ты не гони особо, не гони, — распорядился грубый, — тут из него сволочизм уже полным ходом попер.

На экране замелькали кадры его объяснения со Светой, и сразу же отозвался голос Копеляна:

- Светлана Прокопчук несмотря на то, что родителей к этому времени в живых уже не было, решилась все-таки родить и вырастить ребенка. Мальчик появился очень беспокойным: сказались частые скандалы с Коваленко. Однажды ночью, физически измотанная Светлана во сне придавила ребенка, и он задохнулся. Смерть ребенка, навязчивое чувство вины вызвали у нее развитие шизофрении. В настоящее время Светлана Прокопчук в очередной раз пребывает на излечении в психиатрической больнице.

- Гнида, — в унисон прокомментировали услышанное два голоса.

На следующих кадрах Коваленко увидел себя склонившимся над ящиком рабочего стола в кабинете шефа, с которым он работал в МИДе. Собственный вид ему не понравился, слишком уж нервный. Тут же раздался голос Копеляна:

- Коваленко украл у своего начальника Грицишина Владислава Дмитриевича более пяти тысяч чеками Внешэкономбанка, которые тот копил на протез своей жене. После обнаружения пропажи Грицишин с инфарктом миокарда почти два месяца провел в клинике Стражеско, а его жена так до сих пор и без протеза.

- Через месяц, — продолжал голос за кадром, — Коваленко совершил еще одну кражу. На этот раз у сослуживца, вернувшегося из зарубежной командировки. Деньги предназначались для взноса в жилищный кооператив, так как дипломат с семьей уже много лет жил в одной квартире с родителями жены. Квартиру он ждал как избавление от ада земного и дьявола в виде тещи. Пропажа денег вызвала у дипломата депрессию, он запил, из МИДа был уволен, после чего жена его бросила.

В этот раз голоса даже реплик не подавали, только протяжно вздохнули: один — шумно, с подвыванием, а второй — тоненько, как бы всхлипывая.

Коваленко начал впадать в прострацию: кадры на экране, голос Копеляна, голоса, как он их про себя назвал, киномехаников — все это слилось в какую-то сплошную визуально-звуковую какофонию. Время от времени, когда он уж совсем переставал воспринимать показываемое и рассказываемое, Коваленко кто-то подталкивал, приводя в чувство. После одного весьма болезненного тычка к нему вернулась ясность сознания. В этот момент на экране бежали кадры его предпринимательской деятельности, а кто-то голосом Копеляна с пугающей бесстрастностью рассказывал, как Коваленко обманул своего партнера. Видимо, это повествование вконец вывело из себя «киномехаников», так как он услышал разъяренный голос грубого:

- Ладно, хватит тут с ним цацкаться, и так все ясно. Отправляем его на четвертый уровень, пусть там с ним разбираются!

- Мало ему четвертого, — злобно возразил тенор, — сразу на пятый его нужно!

- Сначала с ним на четвертом поработают, а потом уж и на пятый спровадят, — гнул свое грубый.

- Ну, смотри, ты сегодня старшой, тебе и решать, — неохотно уступил тенор.

В этот момент Коваленко ощутил сильный удар в темечко, в глазах поплыли разноцветные круги, и, уже теряя сознание, он почувствовал, как его опять поволокло в трубу.

* * *

Коваленко открыл глаза и увидел сидящую возле него жену. Заметив, что муж смотрит на нее, она всплеснула руками, подхватилась и выбежала с криками:

- Доктор, доктор, он пришел в себя!

Почти тут же она вернулась в сопровождении седого бородатого мужика в белом халате и по-пижонски нахлобученной докторской шапочке. Подойдя к кровати, бородатый наклонился к нему:

- Ну как, Виктор Васильевич? Как себя чувствуете?

Коваленко сделал попытку ответить, но огромный шершавый язык никак не хотел шевелиться во рту, и в ответ только послышалось слабое шипение.

- Ничего, ничего, — покровительственно похлопал по руке врач. — Это нормальное явление. Скоро пройдет.