После Гомера

Пир шёл во граде троянском. Протяжную песнь издавали
всюду свирели и флейты. Их пение с пляской мешалось
и голосами бессвязными тех, кто застольем обильным
с дивными яствами здесь и вином продолжал наслаждаться.
5

Полные кубки в руках поднимая, из них беззаботнопили троянцы, пока тяжелы им не стали чрезмерно
головы мутные их, закатились глаза пировавших,
с уст же один лишь всё время слетал неразборчивый лепет.
Утварь в чертогах высоких и сами дома представали
10 словно в движении взору. И все в Илионе священном
вдруг начинало кружиться. На очи пирующих плотный
мрак опустился: всегда ведь в вине неразбавленным гибнут
зренье и разум героев, его поглощающих жадно.
Из опьяневших тогда обратился к друзьям один с речью:
15 «Тщетно огромное войско сюда собирали данайцы!
Жалкие, замысел свой они выполнить были не в силах,
но убрались восвояси поспешно от нашего града,
маленьким детям и женщинам, силы лишённым, подобно!»
Так говорил тот троянец, в вине утопивший рассудок.
20 Смерти, в воротах стоящей, не видел глупец ослеплённый.
Только лишь сладостный Сон целиком овладел Илионом:
всем его людом, вином и обильной едой утомлённым,
факел горящий Синон над стеной непреступною поднял,
дабы огнём аргивянам знаменье подать поскорее.
25 В сердце страшился весьма он, что Трои сыны обнаружат
дело его, и откроется замысел оным ахейцев.
Но опьянённые ныне вином неразбавленным сон свой
видели самый последний, когда аргивяне, заметив
пламя с Тенедоса, в путь на судах быстроходных пустились.
30 Подле коня деревянного следом Синон оказался
и очень тихо позвал, чтобы враг не услышал, — одни лишь
стойких данайцев вожди, коих Сон облетал стороною,
жаждущих битвы кровавой. И все, кто в коне укрывался,
голос извне услыхав, к Одиссею премудрому тотчас
35 слух свой склонили, а тот повелел им немедля без страха
прочь из коня выходить. Убеждённые словом разумным
броситься в сечу цари из коня приготовились разом,
боя желая в душе. Одиссей же, сдержав торопливых,
собственной дланью искусной коня деревянного ребра
40 в нескольких вынул местах при поддержке умелой Эпея,
гибельных копий владыки. Затем из-за досок наружу
выглянул отпрыск Лаэрта, на спящих троянцев взирая,
но из врагов никого, кто бы бодрствовал днесь, не увидел.
Как нестерпимым жестоко терзаемый голодом в сердце
45 с гор устремляется волк в предвкушении пищи обильной
к овцам в просторный загон и, таясь от людей и собак их,
в целости чающих стадо себе сохранить на потребу,
через высокий забор на бесшумных кидается лапах,
так Одиссей осторожно из конского выбрался чрева.
50 Следом за ним остальные владыки обширной Эллады
стали один за другим осторожно на землю спускаться
с помощью лестниц, какие Эпей для вождей изготовил,
чтобы дорогой наверх и из конского чрева служили.
С разных сторон совершали герои свой спуск торопливо,
55 дерзким подобные осам, которых топор дровосека
выгнал из прежнего дома: в неистовой ярости рой их
прочь из ствола вылетает, удары секиры заслышав.
Так и ахейцев вожди из коня высыпали на землю
неодолимого града, и билось в груди от волненья
60 чаще у каждого сердце. Охваченных сном умертвили
тотчас ближайших врагов они. <…> Флот же на веслах по морю
путь свой вершил, и Фетида ту сделала гладкой дорогу,
ветер попутный послав, мореходах ахейским на радость.
Быстро приплыли они к берегам Геллеспонта и снова,
65 чёрные бросив суда здесь со всем снаряжением оных,
сняли искусно с них всё, что на суше хранить подобает.
Сами же, больше не медля, к вратам потекли Илиона,
овцам подобны, в загон свой с покрытых деревьями пастбищ
в пору плодов созреванья под ночи покровом спешащим.
70 Так аргивян ополченье в твердыню Приама вступало,
к рати водителям храбрым примкнуть торопясь поскорее.
Те же, как злобные волки, что, мучимы гладом ужасным, <…>
с гор или из лесу выйдя, в овечьем загоне лютуют,
только лишь сном беспробудным усталый забудется пастырь,
75 всех умерщвляли во граде под пологом мрака ночного, <…>
кровь и тела оставляя. Погибель над Троей нависла,
хоть большинство оставалось ещё за стеною данайцев.
Стен же высоких достигнув, ахейских сынов ополченье
в жажде кровавой убийства ворота Приамова града
80 следом за тем миновало, дыханьем Ареса ведомо.
Трою застали данайцы во власти войны беспощадной,
полною тел бездыханных, со ставшими разом домами
страшного пламени пищей, и радость проникла в сердца их.
Злобой к троянцам полны, на врагов они бросились тотчас.
85 И бушевали меж ратей Арес с Энио кровожадной.
Кровь проливалась повсюду, промокла земля под ногами:
столько погибло троянцев и верных союзников с ними!
Те, кого страшная гибель настигла уже, неподвижно
в тёмной крови по всему обречённому граду лежали.
90 Сверху другие валились, с дыханием жизнь отпуская.
Внутренности к животу прижимая ладонями, третьи
между домами блуждали. Четвертые, коих лишили
ног их во сне, с бесконечным меж трупами ползали стоном.
Многих, сразиться с врагами желавших, во прахе простерлись
95 руки и головы ныне. Других, убегавших от смерти,
в спину копье поразило и, тело пробив, из груди их
вышло наружу. У третьих, пронзивши сперва поясницу,
точно над срамом застряло пощады не знавшее жало.
И не стихали убийства. Во всем Илионе обширном
100 псов ужасающий сердце без умолку вой раздавался,
да умиравших героев звучали тяжелые стоны.
Крики же эти немедленно стены домов отражали.
Плач не смолкал повсеместно и жен Илиона несчастных,
видом своим с журавлями, орла увидавшими, сходных,
105 с неба прозрачного к ним на могучих летящего крыльях:
силы в душе не имея, один лишь пронзительный щебет
могут они издавать из-за страха пред вещею птицей.
Так и троянки повсюду на улицах града рыдали:
кто — пробудившись на ложе, кто — наземь поспешно вскочивши,
110 пояс надеть позабыв, но в один облачившись хитон лишь
и меж домами по городу в страхе великом бросаясь.
Часть не успела совсем покрывало иль пеплос на тело
плотный набросить, поскольку при виде врагов приближенья
в ужас смертельный пришла, обездвижена бедствием грозным:
115 с бьющимся сердцем в груди и одни только руки имея,
чтобы прикрыть наготу. Меж несчастных одни принимались
волосы рвать с головы и отчаянно в грудь себя били
с криком протяжным. Другие в неравную битву дерзали
броситься против врагов, о погибельном страхе забывши
120 и обречённым на гибель помочь безуспешно желая
мужу иль детям: нужда ведь великую храбрость вселяет.
Вопль раздавался везде ото сна пробужденнённых младенцев,
что в безмятежной душе до поры сей тревоги не знали.
Дух свой один за другим испускали троянцы. Случалось,
125 Рок и того настигал, кто во власти видений был сонных.
Радость убийство несло сожалений не знающим Керам!
Как если б пиршество в доме богатый хозяин готовил
для приглашённого люда, без счёта свиней убивая,
толпами гибли несчастные. Кровь их с оставшимся в чашах
130 быстро смешалась вином. И никто из ахейского войска
чистым от оной оружье свое до конца не оставил,
сколько бы сил не имел. Умирали сыны Илиона:
так беззащитных овец истребляют шакалы иль волки
в жаркую пору полудня, когда отлучится на время
135 с пастбища строгий пастух, а животные в поисках тени
всею толпой своей дружно в одном собираются месте
и ожидают, пока молоко к себе в дом унесет он: <…>
чая наполнить желудок, бросаются хищники к оным,
тёмную кровь выпивают и всю истребляют отару,
140 пир злополучному пастырю днесь приготовив ужасный.
Вот и данайцы теперь по твердыне Приама носились,
в самом последнем бою ненавистных врагов поражая.
И ни один невредимым из Трои сынов не остался:
чёрною кровью окрасились их искривлённые члены.
145 Но аргивян пострадало в сражении также немало.
Кубком удар получили одни и столами — другие.
Факелом кто-то горящим ужасно из них обожжен был.
Часть испустила свой дух, вертелами для мяса проткнута,
теми, что в тушах свиней на последнем пиру оставались,
150 жарким дыханьем Гефеста не меньше, чем прежде, нагреты.
Под топором боевым иль секирою быстрою павши,
бились иные в крови. У других на руках обрубили
пальцы защитники Трои, которыми те за мечи их,
чая от Кер беспощадных найти избавленье, хватались.
155 Кто-то тяжелые камни метал, и когда попадала
в темя противнику глыба, на землю мозги вытекали.
Диким подобны зверям, поражаемым в собственных норах,
Трои сыны, в безрассудную ярость придя, бушевали
всю эту страшную ночь, и, Аресовой жаждой томимы,
160 бились друг с другом враги средь чертогов Приама священных.
Много тогда аргивян полегло от копейного жала.
Ибо успели защитники взять в обиталище царском
длинное в руки копье или меч и теперь поражали
грозных врагов, хоть и были пьяны от вина после пира.
165 Ярким огнём освещён был теперь Илион обречённый,
ибо ахейцы горящие факелы в дланях сжимали,
чтобы друзей от врагов отличать в беспощадном бою том.
Сын многомощный Тидея, в побоище страшном с Коребом,
копий владыкой, столкнувшись, Мигдона достойного чадом,
170 жалом копейным немедленно в горло фригийца ударил,
через какое к желудку еда и питье попадают.
Вместе с копьем тем настиг злополучного Рок беспощадный.
В тёмной крови распростерся средь множества тел бездыханных
жалкий глупец, не добившись желанного брака, за коим[104]
175 он незадолго пред тем в Илион укреплённый явился <…>
и обещал аргивян отогнать от Приамова града.
Боги свершиться не дали мечтам его. Чёрные Керы
гибель послали безумцу. С ним вместе же Эвридаманта
жизни лишил Диомед, Антенора отважного зятя,
180 что между всеми троянцами ясным умом выделялся.
Следом за тем престарелого встретил он Илионея
и угрожающе меч свой на старца несчастного поднял.
Сила немедленно мужа покинула ветхие члены.
В страхе простерши к врагу бесполезные руки, одною
185 острый удерживал меч он, другой же — колени героя —
мужеубийцы — обнял. И алкавшего яростной сечи
гнев удержал до поры или, может быть, волею бога
меч свой отвел Диомед, чтобы старец с мольбою последней
к мужу могучему время имел бы теперь обратиться.
190 Страхом великим охвачен, вскричал тут поспешно троянец:
«Вот, пред тобою стою на коленях я, кто бы ты ни был
из аргивян многомощных! Даруй же прощение старцу! <…>
Яростный гнев свой сдержи. Ведь великую славу герою
юных и сильных мужей в поединке убийство приносит!
195 Старца убийце себе похвалы от людей не дождаться!
Не на меня — на младых поднимай свои длани героев,
если желаешь и сам до преклонных годов дотянуть ты!»
Так на слова отвечал ему отпрыск Тидея могучий:
«Старец, дожить полагаю и верно до лет я преклонных,
200 но пока сила ещё остается в руках, ни единый
враг от меня не спасется: к Аиду любого отправлю:
ибо достойному мужу врагов убивать подобает!»
С речью такою несчастного в горло мечем беспощадным
грозный герой поразил, где для смертных с потоками крови
205 путь до погибели злой открывается самый короткий.
Тотчас настигла троянца жестокая участь — погибнуть
от Диомеда руки. А Тидея наследник на прочих
бросился сразу врагов, преисполненный силой великой.
Быстро Абанта поверг он, затем, острием дотянувшись,
210 славного Эврикоонта сразил, Перимнестора чадо.
Дамасторида убил Агамемнон, Дейопита — Мегес,
Амфимедонта — Аякс, а критян предводитель — Миманта.
Сын же Ахилла Паммона, подобного богу, на гибель
жалом копейным обрек, да спешивших навстречу Полита
215 и Антифонта-героя, Приама сынов злополучных.
Следом за тем богоравного наземь поверг Агенора.
И одного за другим убивал он героев троянских –
чёрная гибель везде обречённых на смерть поджидала.
Силой отца наделённый, неистово бился с врагами
220 яростный муж и, встречая, троянцев разил без пощады.
У алтаря Оградителя-Зевса Пелида наследник
встретил владыку врагов, повелителя Трои Приама.
Тот же, увидев его и признав в нём Ахиллово чадо,
не испугался, с детьми в одно время погибнуть желая.
225 Алча пришествия смерти, к ахейцу старик обратился:
«Жалости в сердце не знающий грозного отпрыск Ахилла,
смерть мне скорее пошли! Не щади удручённого горем!
В муке такой не желаю я больше всезрящего Солнца
видеть божественный свет! С убиенными чадами вместе
230 лучше теперь мне погибнуть, забыв о страданиях тяжких
и нестихающем шуме сражений кровавых. О если б
жизни отец твой лишил меня, прежде чем в пламени Трою
вынужден был увидать я, когда за убитого выкуп
Гектора оному нес, от руки его павшего в битве.
235 Керы иное мне спряли. Но ты стариковскою кровью
грозный свой меч напои и Приама избавь от мучений!»
Отпрыск могучий Ахилла в ответ на слова эти молвил:
«С радостью, старец, исполню я то, о чём ты меня просишь!
Между живыми такого врага никогда не оставлю!
240 Ибо дороже, чем жизнь, ничего не бывает для смертных».
С этою речью Приама седую главу отрубил он,
так же легко, как колосья на ниве, иссушенной солнцем,
острым серпом своим жнец в урожайную пору срезает.
Хлюпая, оная вдаль по земле покатилась, от прочих
245 членов трясущихся тела несчастного мужа далече.
В тёмной крови средь убитых тогда распростерся владыка, <…>
между иными богатством, потомством и родом славнейший.
Долго не длится людей, на земле обитающих, слава,
но и достойнейшим время с собою бесчестье приносит.
250 Так совершилась судьба его, беды забывшего ныне.
С башни высокой затем аргивяне на землю швырнули
Астианакта, лишивши дыхания жизни младенца,
что из объятий безжалостно вырвали матери бедной
в гневе на Гектора сильном, при жизни ахейскому войску
255 столько вреда причинившего. Семя его ненавидя,
малое чадо они со стены неприступной низвергли,
коему было ещё ничего о войне не известно.
Так же теленка в предгорьях взалкавшие пиршества волки
с края глухое в ответ издающего эхо утеса,
260 от материнской груди оторвав, беззаботно швыряют.
Мать же при зрелище этом о чаде любимом протяжный
стон поднимает, пока не придет к ней иное несчастье
и не настанет пора ей в добычу самой превратиться.
В скорби великой пока о ребенке своем убивалась
265 дочь Ээтиона, оную к пленницам прочим погнали
без промедленья враги. Но про жизни жестоко лишённых
сына, отца и супруга не думать всё время не в силах,
прекрасноногая смерть призывала Ээтионида:
царственной крови скорее в жестоком бою подобает
270 гибель себе обрести, чем у низшего быть под пятою.
Горем терзаема в сердце, взмолилась тогда Андромаха:
«Днесь и мое со стены поскорее низвергните тело!
В пропасть с высокой скалы или пламя горящее бросьте!
Невмоготу выносить мне несчастья великие эти!
275 Славного первым отца беспощадный Пелея наследник
в Фивах священных убил, а затем — знаменитого мужа,
в коем одном лишь отраду доныне душа находила;
малого сына супруг мой в богатых чертогах оставил,
и бесконечно гордилась я чадом на диво прекрасным,
280 но обманула надежды злодейка-Судьба беззаконно.
Полную скорби меня от мучительной жизни избавьте
вы поскорее теперь и за море домой не везите
вместе с иною копья уводимою в полон добычей.
Быть меж людей мне не в радость, когда божество погубило
285 всех моих близких. Одно лишь великое горе отныне
станет уделом моим, от родных на беду отлучённой».
Так она жаждала в землю скорее уйти безвозвратно.
Ибо в живых не престало тому оставаться, чью славу
низкий позор поглотил: нестерпимо презренье людское.
290 Но против воли несчастную в рабство погнали ахейцы.
Подле горящих домов испускали одни за другими
дух свой троянцы, и скорбный по городу стон раздавался.
Лишь Антенора чертоги судьбы несчастливой избегли,
ибо о долге ахеяне помнили гостеприимства
295 перед хозяином, в Трое, спасая им жизнь, принимавшем
годы назад Одиссея с подобным богам Менелаем.
Милость ему потому оказать пожелали данайцев
сильные чада, оставив и жизнь, и владения мужу,
дабы и друга почтить, и Фемиду всезрящую этим.
300 Тою порой и Анхиса достойного доблестный отпрыск,
много во граде Приамовом подвигов днесь совершивший
мужеством ратным своим и копьем и немало лишивший
жизни ахейцев, увидев руками врагов беспощадных
пламени преданный город, народа его истребленье
305 и расхищенье великих богатств, уводимых в неволю
жен и детей и надежды в могучей груди не питая
прежней когда-нибудь вновь увидать крепкостенную Трою,
разумом начал искать от беды неизбывной спасенья.
Так же над бездной морскою, кормилом уверенно правя,
310 судно от волн и ветров многоопытный муж сберегает,
с разных сторон налетающих в грозную пору ненастья,
но изнемогши руками и сердцем, когда погибает
в водах корабль его, всё ж оставляет весло рулевое
и отплывает на лодке, заботы в душе не имея
315 больше о судне и грузе. Подобно тому и Анхиса
мудрый наследник, оставив врагами сжигаемый город,
малого сына с отцом из жестокого пламени вынес:
собственной мощною дланью на плечи себе усадил он
ветхости гибельной грузом давно удручённого старца,
320 сына же, чьи и к земле-то едва прикасались подошвы,
за руку нежную взяв, перед зрелищем бойни ужасной
полного гибельным страхом, из боя кровавого вывел.
В дланях отцовских вися, прижимался к родителю мальчик,
и беспрерывным потоком текли по щекам его слезы.
325 Сам же герой чрез тела перепрыгивал мёртвых, во мраке
многих невольно топча. Охраняла пути их Киприда,
сына спасти полагая и внука с возлюбленным прежним
от угрожавших им бед. Пред стопами бегущего мужа
пламя само отступало: слабело дыханье Гефеста.
330 Грозные копья и стрелы напрасно на землю валились,
коими славных ахейцев не знавшие промаха чада
в битве последней стремились врага поразить безуспешно.
Войско тогда удержавши, к данайцам Калхант обратился:
«Остановитесь и в голову гордого славой Энея
335 копий, жестоко разящих, и гибельных стрел не пускайте!
Волей священной богов суждено ему, путь совершивши
с берега Ксанфа родного к широкотекущему Тибру,
город большой основать поколеньям грядущим на диво
и многочисленным долго в земле этой править народом.
340 Власть же потомков его от восхода далекого будет
и до закатных земель в предстоящие дни простираться.
Долг наш принять приговор, что бессмертные вынесли боги,
ибо и сам он — прекрасноволосой дитя Афродиты.
Но не должны на него поднимать мы руки своей ныне
345 и потому ещё, что, убегая в далекую землю, <…>
не о спасении злата и прочих богатств он радеет,
а предпочел оным жизни ребенка с родителем старым.
Ночь показала сия нам в одном добродетельном муже
верного сына — отцу и отца превосходного — сыну!»
350 Так говорил он, и, вняв ему, все на героя взирали,
словно на бога, ахейцы, а тот из горящего града,
прочь убегал, куда резво несли его быстрые ноги,
оной порой как враги разоряли прекрасную Трою.
Следом за тем Менелай беспощадным мечом Деифоба
355 жизни желанной лишил, от вина его слабым нашедши
подле Еленина ложа. Сама же по царским чертогам
бросилась в бегство жена. Обагрённый убитого кровью,
возликовал Менелай и над телом довольно промолвил:
«Пес! Безотрадную ныне тебе уготовил я гибель!
360 Дивной прихода Зари средь троянцев живым ты не встретишь,
хвастаясь дерзко, что сам всемогущий Кронид-Громовержец
тесть у тебя! Наглеца беспощадная смерть по заслугам
подле супруги моей осквернённого ложа настигла.
О если б я Александра пред тем, как нашёл он погибель,
365 жизнь в поединке отнял, среди битвы кровавой столкнувшись!
Было бы легче свое мне нести беспросветное горе!
Только до срока сошёл он во мрак бесконечно ужасный,
выплатив долг свой судьбе. Не судил ему Рок наслаждаться
дольше супругой моей, ведь Фемиды мужам нечестивым
370 не избежать без ущерба: и ночью, и днём не спускает
неутомимых очей своих, грозная, с рода людского
и по небесным просторам над чёрной землею летая,
вместе с Кронидом вершащих неправду карает жестоко».
Так говоря, посылал он врагам беспощадную гибель,
375 ибо неистовый ревность в груди его гнев разжигала.
Храброе жаждало сердце троянцам воздать по заслугам,
и даровала свершиться тому справедливая Дика.
Ибо они беззаконие прежде других совершили
вместе с Еленой, священные первыми клятвы нарушив,
380 и в помрачении тяжком, о жертвенной крови забывши,
волю бессмертных богов нечестиво тем самым презрели.
Из-за того и послали Эринии оным несчастья:
кто-то погиб у стены, а другие — во граде горящем,
пиром и жен пышнокудрых любовью в ночи наслаждаясь.
385 Ту, что супругой была ему, в дальних покоях укрытых
снова нашёл Менелай, перед гневом законного мужа
полную гибельным страхом, и вид её жизнь у неверной
тотчас отнять побудил бы горящее ревностью сердце,
если бы не удержала благая порыв Афродита:
390 выпал из рук его меч, и угасла жестокая ярость,
ревности тёмный покров сорвала с Менелая богиня,
пылом любовным наполнив опять его сердце и очи.
Трепетом странным охвачен, не в силах был муж в то мгновенье,
видя жену несравненную, меч ей на шею обрушить.
395 Словно иссохшее древо, что в горном лесу неподвижно
долгое время стоит, ни дыханием частым Борея
не овеваемо больше, ни ласкою теплого Нота,
ныне застыл в удивлении, силы привычной лишившись,
перед супругой герой. И внезапно забыл обо всем он,
400 чем навлекла она прежде позор на их брачное ложе.
Прошлое прочь прогнала из горящего сердца Киприда,
что и бессмертных богов, и людей подчиняет рассудок.
Всё же оброненный меч подобрал Менелай и к супруге
бросился с оным. Хотя помышленье иное владело
405 ныне душою его, от ахейцев он скрыл свои мысли.
Но удержал тут спешащего выполнить долг поскорее
брат его, мужа спокойными увещевая словами,
ибо страшился, что тщетными сделает тот все труды их:
«Гнев свой сдержи, Менелай! Не престало законной супруге
410 смерть тебе ныне принесть, из-за коей столь многие беды
мы претерпели под Троей, возмездье Приаму готовя!
Ведь не Еленой, как мнишь, опозорен ты был, а Парисом,
гостя пред Зевсом свой долг и хозяина щедрость забывшим,
из-за чего на страдания был божеством обречен он».
415 Речи той внял Менелай. А бессмертные боги, укрывшись
тёмными тучами, слезы о Трои судьбе проливали,
кроме лишь Геры одной с Тритонидой прекрасноволосой,
гордостью в сердце ревнивом от зрелища страшного полных
гибели славного града потомка блаженных Приама.
420 Но Тритогения мудрая и для печали, однако,
повод весомый имела: в святилище оной Кассандру
чести девичьей лишил Оилея могучий наследник,
сердце и разум утратив. Жестокую кару богиня,
мстя за бесчестие, позже злосчастному мужу послала.
425 На непотребство не стала смотреть она, полная гнева
в сердце своем и стыда, обратив на святилища крышу
грозные очи. И сразу же изображенье богини
начало шум издавать, а земля затряслась. Но Киприды
жар ощущая, герой беззаконное дело не бросил.
430 Всюду во граде тем часом от верха дома осыпались.
В воздухе дым от пожаров с поднявшейся пылью мешался.
Грохот ужасный стоял, и дрожали все улицы разом.
[432a] Пламенем дом был Энея объят. Антимаха чертоги
гибли в огне. И одним исполинским костром полыхала
ныне Пергама скала с алтарем Оградителя-Зевса,
435 храмом Паллады и дивным святилищем светлого Феба.
Не избежали огня и покои Приамовых внуков.
Весь Илион достославный за ночь эту в прах обратился.
Много от рук аргивян повстречало погибель троянцев,
или в огне беспощадном с домами горящими вместе,
440 что и судьбой и могилой для прежних хозяев их стали.
Прочие сами мечами по горлу себе проводили,
видя в воротах огонь и отряды врагов подходящих.
Кто-то, жену и детей поразив, бездыханным валился,
страшное дело свое по веленью судьбы совершая.
445 Кто-то, уверенный в сердце, что враг далеко беспощадный,
с помощью глиняной вазы дыханье Гефеста пытался
быстро водой погасить, но, его упредивши, ахеец
грозным копьем поражал злополучного, жизни лишая
мужа, чей ум неразбавленным ныне вином помрачен был.
450 В дом свой убитый валился, роняя сосуд бесполезный.
На убегавшего внутрь опалённая падала балка,
и настигала немедленно верная гибель троянца.
Многие женщины, бросившись в бегство, затем вспоминали
о позабытых в кроватях в охваченном пламенем доме
455 чадах безмерно любимых и, к ним возвращаясь поспешно,
вместе с младенцами гибли, когда разрушались дома их.
В страхе пред пламенем ярым собаки и кони по граду
остервенело носились, топча под собою умерших
и беспощадно калеча живых на пути к избавленью.
460 Всюду над Троей горящей пронзительный вопль раздавался.
С криками кто-то сквозь пламя последний прокладывал путь свой.
И настигал его там прежде времени рок беспощадный.
Все к неминуемой смерти вели днесь дороги троянцев.
Ввысь поднимался огонь, и окрасило светлое небо
465 зарево многих костров. Обитавшие рядом народы
видели Трои пожар с возносящейся к солнцу вершины
Иды священной, Тенедоса и Самофракии мыса.
Кто-то, по морю плывущий, при зрелище этом воскликнул:
«Труд свой великий, видать, довели до конца аргивяне,
470 ради Елены немало прекрасных ресниц претерпевши!
Вся полыхает в огне лишь недавно счастливая Троя.
И ни один из богов не помог о защите молившим.
Неумолимый за смертных свершеньями Рок надзирает,
чести себе не стяжавшим и прежде безвестными бывшим
475 славу даруя внезапно, иных же в ничто обращая.
Часто из счастья беда, и добро из беды происходят:
так переменчив живущим отпущенный век многотрудный».
Так говорил себе тот, кто на Трои пожар издалече
ныне взирал. А троянцев повсюду беда окружала.
480 В городе их аргивяне, подобно ветрам, бушевали,
что над бескрайней пучиной неистово волны вздымают,
только напротив Арктура, к туманному югу повернут,
горний Алтарь достигает светил неподвижных престола,
и погибает тогда среди волн, вознесённых высоко,
485 множество чёрных судов: ведь над морем ветров неуемных
дикая ярость бушует. Подобно тому предавали
чада ахейцев теперь разоренью высокую Трою.
Град же пылал, как гора, бесконечным покрытая лесом,
что в один миг исчезает в объятиях пламени злого,
490 если ветра раздувают огонь, и рокочут утесы,
твари же дикие всюду безмерные терпят страданья,
ярости буйной Гефеста стремясь избежать безуспешно.
Вот и сыны Илиона во граде встречали погибель.
И ни один из богов не помог им: такую напряли
495 пряжу суровые Мойры, а оной никто не осилит.
Храброму в битвах, меж тем, Демофонту с младым Акамантом
кинулась Эфра навстречу, Тесея могучего матерь.
Полную в сердце надежды привел её бог благосклонный
верным путем пред лицо их, дотоле бежавшую в страхе
500 прочь от войны и огня. Разглядевши при свете пожаров
облик жены величавой, сочли её сразу герои
от небожителей род свой ведущего старца-Приама
равной богиням супругой и, руки поспешно на плечи
ей возложив, собрались к аргивянам царицу доставить.
505 Та же со стоном печальным к пленившим её обратилась:
«Стойких в сраженьях ахейцев покрытые славою чада,
словно врага, не тащите к своим кораблям меня ныне!
Я не троянского рода. Течёт во мне гордых данайцев
славная кровь, от Питфея во граде трезенском рождённой:
510 равный бессмертным Эгей меня собственной сделал женою
и от него знаменитого я породила Тесея.
Ради великого Зевса и ваших родителей милых,
если и правда приплыли Тесея достойные чада
вместе с Атридами к Трое, скорее средь вашего войска
515 им на меня укажите, ведь я полагаю, подобны
вам они возрастом будут. Тогда лишь сумею дыханье
перевести я в груди, как живыми обоих увижу».
Речь услыхав ту, мужи о родителе вспомнили тотчас,
подвигах ради Елены его и о том, как Афидны
520 тяжко гремящего Зевса в отместку сыны разорили[105]в пору, когда их самих далеко от сражения няньки,
сущих младенцев, держали. Припомнили славную Эфру,
сколько страданий в неволе судьба пережить ей судила,
гордой свекровью сначала, а позже невольницей бывшей
525 равной богиням Елены. От радости сделались немы
оба героя, пока Демофонт вопрошавшей не молвил:
«Боги уже исполненье надежде твоей даровали,
ибо сейчас пред собой своего превосходного сына
видишь родных ты детей, что, заботливо на руки взявши,
530 к чёрным судам отнесут тебя, после же с честью доставят
к брегу Эллады священной, где прежде была ты царицей!»
Так говорил он. Отца же его знаменитого матерь,
внука руками обняв, целовала широкие плечи
голову, мощную грудь и покрытый брадой подбородок.
535 И Акаманта затем. На обоих мужей проливались
слезы из глаз её, коих и сами они не скрывали.
Так если кто на чужбине немалое время пробудет,
и посчитают в народе, что мёртв он, а позже такого
чада вернувшимся зрят, проливать начинают немедля
540 слезы от счастья они, и скиталец, детей обнимая,
с ними в родимых чертогах, себя не сдержавши, рыдает:
полный печали по дому разносится плачь в эту пору.
Стон, облегчающий душу, и днесь раздавался рыдавших.
Тою порой Лаодика, Приама несчастного дочерь,
545 как говорят, к небесам в огорчении руки простерла
с просьбой к богам непреклонным, моля, чтобы чёрной землею
быть поглощённой ей прежде, чем долю изведает рабью.
Кто-то тогда из бессмертных склонил к умоляющей слух свой
и необъятную землю немедля разверз перед нею.
550 Так по решенью богов приняла её вечная бездна
в час Илиона последний. Ещё говорят, что Электра,
плотным покровом одевшись, за тьмою и тучами скрыла
облик свой дивный от смертных и прочих сейчас же оставить
хор поспешила Плеяд, что родными ей сестрами были.
555 Дев тех прославленный сонм для страданий родившимся людям
так же выходит сиять: лишь одна остается незрима,
пряча от мира свой лик, с той поры, как разрушен огнём был
город священный Дардана, её знаменитого сына,
и не сберег его сам высочайший владыка небесный,
560 ибо пред Мойрами даже и Зевсова воля бессильна.
Но по решенью бессмертных свершилось все, или иначе,
ярость свою на троянцев в резне аргивяне излили,
ибо Эрида вражды той в руках окончанье держала.