После игры

Я подъехал к офисному зданию отца, схватил свой телефон с пассажирского сиденья и сунул его в карман, прежде чем выйти из грузовика. Я должен объяснить, зачем мне нужно одолжить его грузовик и почему это будет неудобно. Я не был уверен, что он доверял Райли, верил ли он Ретту, как и всем остальным в городе, или думал, что она могла сказать правду. Зато я знал точно, он не хочет, чтобы я отвлекался от футбола.

Если он увидит в Райли отвлекающий фактор, то между нами произойдет стычка. В любом случае ему придется смириться с этим и с этим жить. Я никогда не спрашивал его мнение о таких вещах, я не собирался начинать делать это и сейчас. Я любил его, но это была моя жизнь. Мой выбор.

Входная дверь была не заперта, и я направился внутрь, к задней части здания, где, как я знал, находился его офис. Других машин на улице не было, поэтому, услышав голоса, я притормозил. Он мог быть на совещании, а я не хотел ему мешать. Я мог подождать, пока все закончится.

Звук женского голоса, донесшийся из коридора, заставил меня замереть. Не только мое тело, мое дыхание, и кажется, даже мое сердце остановилось. Следующим звуком, который последовал за этим, был явный стон, а затем глубокий голос моего отца, издающий звук, который он не должен был издавать в своем офисе.

Должно быть, я ошибся. Это был не мой отец. Он бы этого не сделал.

Заставляя себя передвигать ноги, и двигаться вперед, я пошел на звук, к офису, который, как я знал, принадлежал отцу, и с каждым шагом издаваемые оттуда звуки становились все громче и интенсивнее. У меня скрутило желудок, и я не был уверен, что меня не вырвет еще до того, как я туда доберусь. Каждое его слово и звук доказывали, что я ошибаюсь. Это был он. Кто еще это может быть?

За папиным столом висело зеркало, которое мама повесила, когда украшала его кабинет. Это самое зеркало теперь показывало моего отца, который был явно раздет. Женщина с длинными светлыми волосами сидела на его столе, а он расположился между ее ног. Его тело двигалось. Красные туфли, на высоком каблуке, которые были одеты на её ноги, вызвали у меня приступ тошноты, а крик с его именем, сорвавшийся с ее губ, заставил меня развернуться и побежать. Меня сейчас стошнит.

Этого не должно было случиться. Только не мой отец. У него была моя мама. Почему он так поступил с ней? С женщиной вдвое моложе его? Я не видел её лица через его плечо, но она определенно была моложе.

Никогда еще мое сердце не разбивалось так, как сейчас. Ни разу в своей жизни, я действительно не испытывал такую боль, как эта. Я думал, что понимал, каково это — чувствовать боль. Но когда я вышел из здания, а холодный воздух ударил мне в лицо, я понял, что это и есть настоящая боль. Она разрывает тебя на части. Сжигает тебя. Разрушает все, чем ты был, и оставляет тебя согнутым на стоянке, тяжело дышащим, пока в твоем животе ничего не останется.

Я стоял так, согнувшись, пока не убедился, что это все, что у меня есть. Стоя на ногах, я чувствовал себя слабым, опустошенным, потерянным. Я покинул свой дом тридцать минут назад совершенно спокойным. И в одно мгновение все изменилось. Я больше никогда не буду тем парнем.

Когда я посмотрел на грузовик моего отца, ненависть, гнев и недоверие ударили мне в грудь. Мне хотелось войти и сказать ему, какой он никчемный кусок дерьма. И что я надеюсь, что он сгниет в аду за это. Мне захотелось швырнуть камень в окно его грузовика и ключом поцарапать краску. Я хотел, чтобы он был уничтожен так же, как и я.

Представив себе лицо матери, я остановился, опустился на сиденье и положил голову на руль. Это убьет ее. Она обожает этого человека. Она все для него делает. Если она узнает, она будет раздавлена, и я не был уверен, что она сможет это пережить. Я люблю ее, но она не была такой сильной.

Заведя свой грузовик, я направился в сторону своего дома и остановился. Я не мог смотреть ей в глаза. Не сейчас. Я не мог ни с кем встретиться лицом к лицу. Мне нужно было побыть одному. Поэтому, я повернул на север и поехал, куда глядят глаза. Это было все, что я мог сделать: отогнать от себя ложное чувство безопасности, в котором я жил.

Футбол больше не казался мне важным. Колледж больше не тяготил мои мысли. Только тот факт, что моя семья жила во лжи, и мой отец собирался полностью уничтожить все, что у нас было. Я никогда его не прощу. Я не могу промыть свой мозг отбеливателем и сделать вид, что ничего не было. Если бы я мог, я бы это сделал.

У нас было все. У него было все, и он разрушил это, ради чего? Какой-то женщины, которая выглядела сексуально в мини-юбке?

Аса проехал мимо меня и посигналил, но я даже не смог помахать в ответ. Я не хотел этого делать. Это была моя прошлая жизнь. Та, где я хотел, чтобы мой отец гордился мной. Та, где я заботился о своем будущем. Та, где мою мать любили и обеспечивали. Все в этом городе были частью той жизни.

Неужели все они живут во лжи? Неужели никто не был настоящим? Была ли жизнь здесь одной большой ложью?