После Исхода

Риккол видел клинок. Он видел его в каждой точке траектории удара, сколь бы резко не пытался нанести его Бланн. Видел он и малейшие движения самого Громилы, все его потуги развернуться вокруг вертикальной оси, чтобы нанести сокрушительный удар сверху вниз. Парировать выпады получалось легко и контролируемо — Рикк точно знал, какой точкой палаша или пистоля будет отражено лезвие сабли, ловко перемещал кисти рук или просто поднимал один-два пальца, подставляя остроте твердыню, которая быстро покрываясь глубокими горячими засечками.

Рассечь горло Громиле в одном из этих блокирующих движений не составило бы никакого труда.

Сторр с удивлением поймал легкое ощущение удовольствия. Тело двигалось само собой, исполняя фехтовальный танец — давно забытый, сдавалось, навык восстанавливался в полной мере и руки чесались нанести колющий выпад штыком в грудь или прочертить чуть повыше кадыка постоянно открывающегося соперника. Черствость окончательно охватила лейтенантову самость, подарив безучастность к любому виду горя, боли, несчастья — своих ли, чужих…

— Ах ты, сучонок… к-хр..-р… — Громила хрипел тяжелым дыханием сбившейся дыхалки, пот ручеищами мчал по жирной шее двухметрового гиганта, пошатывавшегося от усталости

— Тебе еще не надоело, Бланни?.. — подал осипший голос Рыжий, покачивая головой, как буддистский божок. — Вот какого рожна ты быковал…

Громила заревел раненным гризли и повалился на спину, выбросив руку далеко за голову, стремясь пригвоздить юркого лейтенанта. Сторр придержал шаг, дождался, пока узкая смерть пронесется мимо грудной клетки, продолжил движение и смачно приложил подбородок Бланна пистольной рукояткой. Раздался мягкий хруст и Громила рухнул сначала на задницу, а потом и плашмя, дубанувшись головой о рифленку палубы.

— Вставай, ничтожество!!.. — Одноглазый вожак пинал катавшегося по полу хрипевшего подопечного. — Встать!!! Я тебя сейчас сам порежу! Встал, паскуда!

Тедд выхватил абордажную саблю, направил на Громилу и звонко раскатал лезвие. Серебро не добежало дюйма до залитой кровью громиловой груди. Бланн замер и выплюнул красные обломки зубов.

Он удивленно-испуганно глядел в глаза бывшего товарища.

— Выбирай. Встал и месишь конфедерата, либо я тя прям счас отправляю к праотцам в неведомые галактики. В Криотском поединке двое в живых не остаются… Вставай, размазня…

Неожиданно-холодный тон Одноглазого возымел животворящее действие, Громила вскочил на ноги, извергнул рык из самого нутра и бросился на Сторра, рассекая воздух диагональными ударами с плеч.

Иного выхода не было. Рикк выстрелил прыжком навстречу слону, точно выгадал мгновение, когда рука сабельника пошла вверх для замаха, всадил штык в грудь оппонента и провернул так, чтобы рукоятью надежно зафиксировать локоть Бланна.

Пират обмяк, словно масляной пузырь, выронил саблю, махнул в тщетной попытке схватиться за торчащий в груди палаш и сполз на палубу, окрашивая матовую темно-серую поверхность густым багрянцем.

По зрителям прошелестел вздох экстаза. Раздались хлопки по рукам немногих выигравших пари — основная масса ставила на Громилу.

Рейнольдс крякнул. Достал из кармана крохотную золотую шайбу ста юникредов и вручил в протянутые толстые пальцы Рыжего. Ать, чтоб яго!

— Я ж говорил, кэп… они после Копей, что роботы становятся… и головой, правило, того… Рикки еще ничего, нормалек…

— Да, красиво он его уделал… — Рейнольдс пытался определиться, начинать ли сразу печалиться, либо еще немного перетереть увлекательное шоу. — Вскройщика положил… Твою ж мать… Остались без вскройщика… Но, красава! На самом — ни царапины! Правильный флибуста растет!

— А то! — Бен деловито похлопывал золотой пластинкой по носу. — Согласись, кэп, ста кредов не жалко за такую красоту. А я парня выгуляю по Тортуге! Заслужил, пострел, заслужил…

Рейнольдс плюнул в ладонь. Без вскройщика остаться посреди рейда — таки проблема. Дня через два все протрезвеют и бум разруливать новые предъявы…

— Смело… что я могу еще сказать… — Полковник Тар развел ладони в стороны. — Не знаю даже… Сами не боитесь, откровенно говоря?

Донован искренне рассмеялся. Что еще более красноречиво олицетворяет, передает своей сутью, время — как не человек… Годы? Нет… отнюдь не годы… поступки выражают собой меру, насколько время двинулось вперед с прошлой отметки. Спрашивать — иногда тоже поступок.

— Есть чего бояться, как по-вашему?

— Я бы боялся…

— Можете начинать, полковник… — Донован помахал открытой ладонью вверх-вниз. — Умение бояться — признак взросления. Лично я предпочел бы остаться вечно молодым, если уж быть, как вы говорите, откровенным…

Начбез отхлебнул оптимистичный глоток заварного клавского эдельвейса, шмыгнул от удовольствия и вытянул губы трубочкой, чтобы остудить занывшие зубы. Голубая планета сияла мягкой пастелью, и смотреть на нее можно было часами, напитываясь ощущением надежды и умиротворения.

Прогулочная яхта плавно огибала Землю по геостационарной орбите, звезды аккомпанировали дружественным подмигиванием, создавали особый уют вблизи Исконной Планеты.