После измены. Буду счастлива снова

− Не понял… − слышу голос бывшего мужа и выдыхаю. — Есть тут кто? Катя?

− Да, я здесь. А ты чего делаешь в моей квартире? — упираю руки в бока.

− Документы и вещи, я еще не все забрал. Вот, приехал забрать, пока ты не выкинула.

Он по−хозяйски переобувается в свои тапочки и идет в гостиную. Я следом, наблюдаю, как он рыщет в ящиках шкафа, собирая остатки своих вещей.

Вот он берет нашу свадебную фотографию. Она стояла на каминной полке, но я уже убралась здесь, засунула все снимки в ящик шкафа, не решаясь выбросить их. Немного позже соберу все в пакет и закину в мусоропровод.

− Кать, а мы так счастливы были… красивая парочка, − Степа опускается в кресло и гладит поверхность фотографии, будто ему дорог тот момент.

Молчу, хотя хочется закричать, чтобы убирался отсюда. Я снова будто погружаюсь в тот день, мерзкий день, когда увидела видео с его «сыном». И услышала эти страшные для меня слова — шлак, отходный материал…

Пока он не пришел, я еще силилась не вспоминать об этом.

− Я бы хотел все вернуть назад, − смотрит светло−серыми глазами, вороша светлую шевелюру. — А ты?

− А я нет! Вы с Юлей предали меня… унизили и растоптали. С Русланом я ожила. У нас ребенок будет. Я теперь счастлива…

− Ну да, счастлива… А это, потому что я был вынужден тебя отпустить. А хочешь, я расскажу, чего мне это стоило? — вскакивает с кресла и наступает на меня, размахивая фотографией в рамке. Я отступаю, закрывая живот. — Не бойся, мы просто поговорим. Чаю можем даже выпить. Угостишь?

Киваю и иду в кухню. За чаем он будет менее агрессивен, я думаю. Как его выставить из квартиры? Я стала бояться Степу. Или этот страх стал проявляться после наезда. Мне теперь есть за кого бояться.

− Степ, давай ты расскажешь, что хотел и пойдешь уже? Тебя Юля ждет и твой сын…

− Да нет у нас ничего с твоей Юлькой, − усмехается, придвигая к себе чашку с чаем. Я ставлю на стол остывшие бутерброды. — И сын не мой. Ты не удивлена? Значит, твоя докторша все−таки тебе рассказала, что я никогда не стану отцом? А я так ее просил не выдавать мою тайну.

Я опускаюсь на стул, ноги стали вялыми что−то, а тело тяжелым, будто на плечи мешок с цементом положили. Что происходит?

− Она меня вызвала в конце сентября, докторша, и сказала про бесплодие. Она предложила воспользоваться чужим биоматериалом, провести тебе процедуру. Ты бы забеременела, и думала бы, что я отец. А я не захотел. Чужой ребенок… нет, я тогда был не готов. Она меня эгоистом обозвала. Ведь ты бы не ушла от меня из−за бесплодия, и была бы всю жизнь несчастлива. Я две недели думал обо всем этом. С ума сходил. А потом решил тебя отпустить.

− Скорее уж прогнать, − не выдерживаю.

Я удивлена, что Эля такое предложила. И догадываюсь, чей бы биоматериал был бы использован, согласись Степа на ее предложение. Руслана, конечно. А потом бы что было? Она бы сказала Веронике Сергеевне, что у нее есть внук на стороне? Что малыш растет в чужой семье?

Меня дрожь пробирает. Встаю и закрываю окно.

− И как вы с Юлей… почему вы вместе?

− Мы не вместе. Да, мы придумали это вот… с видео. Я тогда не принимал душ, ждал, когда ты посмотришь видео из роддома. Юля залетела от парня−англичашки, приехала в Россию и боялась показаться на глаза матери. Без мужа, без отца ребенка. Сидела на скамейке возле нашего подъезда, слезы лила. Я дал ей денег, снял квартиру. А потом мы придумали все это…

− А просто все рассказать не вариант? — закрываю лицо ладонями. Мне снова больно, но теперь оттого, что он не доверился.

− Не вариант. Тебя надо было обидеть. Прости… я сделал больно… но я думал, что не смогу смириться с чужим отпрыском.

− А сейчас ты думаешь иначе? — злюсь, не понимая, куда Степа клонит.

− Да. Сейчас я готов принять тебя с… с его ребенком. Давай все сначала начнем?

− Ты идиот? Я люблю отца моего ребенка! — шиплю, сдерживая эмоции. — Убирайся отсюда! Да, я квартиру выставлю на продажу, если что−то нужно, забирай. Мебель, технику…

− Кать, подумай, Руслан же теперь никакой мужик, после комы… если еще выживет, то…

− Убирайся! Не смей его хоронить!

Я не могу сидеть на месте, хватаю Степу за руку и вытаскиваю из−за стола. Потом показываю на дверь.

− Кать…

− Уходи. Ты обобрал меня. Предал еще год назад, когда продал дом в горах. И когда замахнулся на мою горнолыжку. Не хочу тебя даже видеть, не то что жить снова… ты убил мою любовь и мое доверие.

− Ну, того и добивался. А дом… каюсь, продал. Хотел фирму возродить. Но не получилось, деньги в трубу будто улетели. Конкуренция.

Он обул ботинки и подошел к двери, а я подошла ближе и протянула руку.

− Ключи отдай.

− Ты бы с Юлей помирилась, она рыдает, себя корит.

− Ты же с ней. Виделись в клинике.

− Это она позвонила и попросила свозить их с малышом на плановый осмотр. Как отказать? — Елецкий прощается и выходит за дверь, а я с облегчением захлопываю дверь за бывшим мужем.

Заварили кашу… Но я ни о чем не жалею.

Кладу руку на живот. Мой малыш… и я так люблю его отца.

Глава 28

Что это сейчас было? Зачем? Степа любит меня до сих пор?