После конца. Часть 1

Когда двери опять отворились, пленных вывели в хорошо освещенный широкий коридор, чем-то напоминающий тоннель метро, в который Курту много раз приходилось спускаться во время охоты, потому как многие чудовища любят подобные условия.

Преодолев этот короткий коридор за считанные минуты, их вывели в большое квадратное трехэтажное помещение. На каждом этаже кроме первого, который был занят длинными столами, обособленными с обеих сторон скамьями, в стенах располагалось большое множество тюремных камер.

— Стоять! — рявкнул «психованный» и, повесив автомат так, чтобы он не мешался, присел на корточки и принялся расстегивать кандалы на ногах.

Отбросив соединенные цепью железяки в сторону, где их подобрал один из охранников тюрьмы, их повели к лестнице. Поднявшись на третий этаж, Петр схватил Курта за плечо.

— Ты и ты, — он кивнул на Ло, — не туда. Сюда.

Подождав, пока остальные пройдут налево, служитель повернул направо и повел Черных Крестов отдельно ото всех по другому маршруту. Через несколько секунд Курт понял, почему. Их подвели к одной единственной камере, которая закрывалась не решеткой, а полноценной металлической дверью с небольшим окошечком на уровне чуть ниже головы. Отперев ее, Петр и еще несколько его помощников завели Черных Крестов в камеру. Спустя несколько секунд к ним вошли две женщины, и в руках каждой присутствовал тазик, на дне которого лежало по одному комплекту одежды.

— Переодевайтесь, — велел им бородач, и женщины поставили перед ними принесенные емкости.

Раздевшись и бросив свою потрепанную форму рядом, Курт надел на себя легкую одежду грязно-белого цвета в черную полоску и нацепил неудобные черные ботинки.

— Старую сложить, — велел Петр, и Курт аккуратно свернул свою форму и уложил ее в тазик.

Женщины забрали их и быстро ушли, а следом за ними вышли и служители. Тяжелая дверь захлопнулась, послышался лязг замка, а потом последовала давящая на уши тишина.

Не говоря ни слова, Курт прошел и сел на одну из кроватей, вкрученную держателями в стену.

— Я глазам своим не могу поверить, — наконец произнес Ло, а затем повернулся к сослуживцу. — Может, я сплю?

— Сомневаюсь, — покачал головой Курт, опираясь спиной о прохладную каменную стену.

Быстро подойдя к его кровати, Ло сел настолько близко, что плотно прислонился своим плечом к плечу Курта.

— Так, что насчет того дела, о котором ты говорил? — тихо спросил он, а затем подождал пару секунд. — Как нам выбраться?

— Еще рано, — ответил Курт, смотря на дверь. — Кое-чего недостает. Вечером расскажу.

— Чего?

— Я же сказал, вечером, — оставался непреклонным солдат.

Решив не спорить и кивнув, Ло встал, прошел к другой стене и брякнулся на вторую в камере кровать. Повернувшись к нему спиной, он подложил правую руку под голову и затих. Посмотрев на его полосатую одежду, Курт испытал неприязнь.

Как-то раз он прочел в одной небольшой книге о том, почему именно такую расцветку выбрали для одеяния заключенных. Во-первых, она облегчает поимку сбежавшего. Такой вид хорошо заметен, и из-за своей необычности люди, увидев беглеца, сразу понимают, кто он. Во-вторых, необходимость носить необычную и при этом одинаковую для всех заключенных одежду оказывало определенное психологическое влияние, подавляя волю и отделяя заключенных от обычных людей.

«Бедный Альберт, — подумал солдат, вспоминая о своем новом знакомом. — Как же он будет без своего костюма?».

Хмыкнув, Курт забросил ноги на кровать и лег на спину, сложив при этом обе ладони под свой затылок. Заметив на потолке чуть отслоившийся кусок камушка, который смог бы оторвать и обычный семилетний мальчик, солдат сосредоточился на нем, пытаясь отсоединить его силой мысли. Курт промучился около двадцати минут, но как бы он ни старался, ничего не вышло. Эта сыворотка забрала у него все силы. Солдату осталось надеяться, что это было хотя бы не навсегда.

Но, с другой стороны, ему пришло в голову то, о чем он никогда не задумывался. А что, если он никогда больше не вернет свои силы? Что, если он больше не Черный Крест?

Эта мысль его взбудоражила. Что же тогда? За непригодностью к службе его наверняка больше не допустят к патрулям и охоте. Может быть, командование определит его работать в штаб, или… позволит ему уйти и жить нормальной жизнью обычного человека? Он даже сможет завести жену и детей. Это, конечно, позволено и сейчас, но он никогда не хотел так рисковать. По его мнению, это несправедливо и эгоистично, когда оба родителя почти каждый день улетают из резервации и рискуют не вернуться.

Но с другой стороны, что он будет делать, если все получится таким образом и он уйдет к людям? Вся его жизнь — это охота и битвы. Он является Черным Крестом не из-за того, что обладает силой и способностями, а потому, что это его сущность. Он родился Черным Крестом, рос как Черный Крест, и живет как Черный Крест. И то, что его растоптали, лишили сил, переодели в одежду раба и заперли, не отменяет того, что он — Черный Крест. Что бы с ним не сделали, он всегда им останется, до самой смерти.