После конца (ЛП)

— Майлс? Я вопросительно поднимаю бровь. Сохраняя абсолютно бесстрастное выражение лица, она произносит:

— Хоть ты и не способен развести мало-мальски приличный костер, а в дикой местности не выживешь и десяти минут, никого другого я не хотела бы видеть рядом в такой момент. Ты — тот, кого бы я взяла с собой на необитаемый остров. И улыбается.

Я смеюсь.

— Хоть ты и способна убить меня пятнадцатью разными способами с помощью столовой вилки, и несмотря даже на барбекю из зайца, ты тоже мне нравишься, Джуно. Так что пора нам уже свалить отсюда и рвануть в Нью-Мексико. — Отличный план, — говорит она.

Я встаю и, склонившись над кроватью, целую её в лоб. Её сжатые губы растягиваются в улыбке, и я чувствую облегчение. Она оклемается. Отец ждет в своём кабинете с маской «заботливого папочки» на лице.

— Она что-нибудь сказала? — выжидающе спрашивает он. Он, похоже, не догадывается, что я раскусил его притворство. Что ж, вранью мне таки было у кого поучиться. Я напускаю на лицо выражение озабоченности и досады.

— Она была слишком измотана, чтобы разговаривать, — говорю я, и он сразу меняется в лице, — но обмолвилась, что ты назвал её глаз генетической мутацией.

Отец кивает, ведет меня на кухню и достаёт из холодильника бутылку яблочного сока. Затем наполняет два стакана и делает глоток. — Глаз этой девочки — действительно мутация, и если у всех детей в её общине, как она утверждает, глаза такие же, значит, их родители сделали что-то, повлиявшее столь сильно на их детей. — И ты считаешь, что здесь не обошлось без некоего препарата? — Я слышал, что группа экологов работала над препаратом, который должен был решить проблему животных, находящихся под угрозой исчезновения. Помочь вымирающим видам противостоять болезням. Они испытывали его на себе и обнаружили, что не подвержены никаким болезням. Это продолжалось около года — думаю, месяцев девять — пока они не выявили воздействие препарата на внутриутробное развитие плода. И когда они поняли, чего добились, сбежали из Америки и начали вести скрытую жизнь в изоляции. — Просто, чтобы спрятать глаза своих детей? — с сомнением спрашиваю я. Отец ставит стакан на стол и окидывает меня пристальным взглядом.

— Полагаю, поначалу они толком не знали, чего достигли. Но когда поняли, что перестали стареть, решили остаться.

— Так вот что такое Амрит, — говорю я, подтверждая теорию, возникшую после того, как я увидел Уита собственными глазами, — это препарат, останавливающий старение. — Если вдаваться в формальности, Амрит не останавливает старение полностью. Но очень сильно замедляет его, по крайней мере, так утверждает доктор Грейвз. Это — священный Грааль. Источник молодости. Им удалось победить смерть. Я смотрю на отца, и алчное выражение на его лице вызывает во мне отвращение.

— Я не только считаю это бредом сумасшедшего, — говорю я, — но и думаю, что ты останешься в дураках. Отец поднимает палец, словно чтобы пожурить меня:

— Хочешь верь, а хочешь нет, но это правда. Я видел результаты испытаний. Я лично виделся с мистером Грейвзом. Я знаю возможности этого препарата, Майлс. И Блэквел Фармасьютикалс запатентует его.

Он разворачивается и уходит. Я этого не допущу. Услышав звук закрывающейся двери, я бросаюсь в гараж и принимаюсь убирать в машине, оставляя в багажнике туристические принадлежности. Они нам понадобятся. Надеюсь скоро.

Глава 60

ДЖУНО

Гул в ушах, наконец, прекратился. В глазах прояснилось, но я всё ещё чувствую себя разбитой. Последний поход в туалет закончился тем, что сиделке пришлось помогать мне идти. Ноги, как резиновые.

Никто так и не понял, что со мной случилось. Медработник сказал, что это был обычный обморок, или паническая атака, вызванная переживаниями последних дней. Мне ясно только одно: когда мистер Блэквел заговорил о взрослых, принимающих препарат, и детях с мутациями, что-то во мне оборвалось. Возможно потому, что в этом был смысл. Возможно потому, что я не хотела, чтобы это было правдой. Община врала нам постоянно. Мы — подопытные детишки. От одной этой мысли меня выворачивает наизнанку.

Мне не очень хочется оставаться наедине со своим мыслями. Только я и осознание того, что мистер Блэквел прав. Раньше я не видела связи, не понимала, что всё, что я принимала за мудрёный ритуал для соединения с Йарой, сводилось к единственному необходимому компоненту. Что все эти песни, пляски и телодвижения — лишь для отвода глаз. Что привязывание элементов к рукам и ногам, девять глотков чистой воды, шкуры, перья, свечи и кристаллы — лишь придатки. Как амулеты Уита. Все это было для отвода глаз.

Только секунда из восьмичасовой церемонии имела значение, когда отвар из трав и минералов вливали в глотку новопосвященному. Это и был препарат. И он имел название: Амрит.

Не думала, что моё состояние может ухудшиться, но это открытие повергло меня в шок. А связь с Йарой? Вот так шутка. Во рту чувствуется горечь, и не будь я сейчас в чьей-то красивой спальне, непременно сплюнула бы.