После либерализма

Сейчас ходит много разговоров о распаде мирового рынка на три части. Я в это не верю, поскольку при такой острой конкурентной борьбе трехчленное дробление уступает место двухчленному. Ставки слишком высоки, и слабейший из трех конкурентов будет стремиться к союзу с одним из двух других из страха вообще быть вытесненным с рынка. И сегодня, и уж конечно, через десять лет слабейшим из трех, с точки зрения эффективности производства и национальной финансовой стабильности, есть и будут оставаться Соединенные Штаты. Их естественным союзником является Япония. Достижение компромисса между ними очевидно. Япония сейчас занимает сильные позиции в сфере производственных процессов, и у нее богатые инвестиционные возможности. Соединенные Штаты сильны в сфере исследовательских разработок, научного потенциала, они обладают мощным сектором услуг в целом, военным могуществом и достаточными накопленными средствами для дальнейшего развития емкого внутреннего рынка. Вновь объединенная Корея могла бы присоединиться к союзу Японии и Соединенных Штатов, что, скорее всего, сделала бы и Канада. Япония и Соединенные Штаты вовлекут в сферу своих интересов Латинскую Америку и Юго-Восточную Азию. Кроме того, они предпримут максимальные усилия для того, чтобы найти в новой структуре отношений надлежащее место для Китая.

Европа уже давно готовится к наступлению такой ситуации. Вот почему соглашения 1992 г. не только не расстроились, но, наоборот, продолжают и далее успешно развиваться после воссоединения Германии и ухода Тэтчер в отставку. Европе предстоит а деталях отработать свою стратегию; либо частичное развитие ЕС, либо широкомасштабная конфедерация. Ключевой проблемой здесь является Россия, которая должна быть включена в сферу этих отношений, чтобы Европа обрела достаточную силу перед лицом союза Японии и Соединенных Штатов. Европа будет напряженно работать над тем, чтобы противостоять распаду СССР, и поскольку Япония, Китай и Соединенные Штаты в силу других причин также опасаются этого процесса, есть вероятность, что СССР как-то сможет выдержать шторм.

Второй стадией для каждого из этих объединений Севера станет создание их собственных основных полупериферийных зон (Китай — для одного, Россия — для другого), чтобы получить дополнительные возможности для развития производства, более емкий рынок и поставщиков дешевой рабочей силы. В настоящее время центры системы напуганы перспективой нашествия из России и Китая. Но в 2005 г., когда экономика там будет на подъеме, а демографические показатели будут продолжать снижаться, возможно, приток гастарбайтеров станет весьма желательным в том случае, если он будет проходить «упорядоченно».

А что же случится с остальной частью третьего мира? Там хорошего будет мало. Конечно, возникнут многие анклавы, связанные с одной из двух зон Севера, но в целом доля Юга в мировом производстве и мировом богатстве будет снижаться, причем я думаю, что мы станем свидетелями изменения там нынешних тенденций развития социальных показателей (таких, как образование и здравоохранение), то есть тех тенденций, которые в период 1945–1990 гг. развивались там относительно благополучно. Более того, Юг будет лишен основного политического инструмента 1945–1990 гг. — национально-освободительных движений. АНК в Южно-Африканской Республике станет последним крупным движением, пришедшим к власти. Все эти движения были направлены на достижение одной исторической цели — обретения самоопределения, — но ни одному из них не удалось достичь другой исторической цели — национального развития. Нынешняя изживающая себя иллюзия, что «рынок» даст им то, чего не смогла дать проводимая государством индустриализация, не продержится долго в условиях резкого ухудшения положения в ближайшие пять лет. Падение Мазовецкого[9] — предвестник того, что стоящие там у власти силы будут испытывать все большую беспомощность.

Какие возможности выбора существуют в этой ситуации? На самом деле, их совсем немного, причем ни одна из них не укладывается в рамки мировоззрения, господствовавшего в мире в вильсонианско-ленинистскую эпоху. Начнем с той возможности, которая представляет собой кошмар для Севера именно потому, что в странах третьего мира могут решить, что положение безвыходное. Это — возможность типа Хомейни. Ее обычно называют угрозой исламского фундаментализма, но такое название делает акцент совсем не на том, что здесь важно по существу. Эта возможность не обязательно связана с исламом. И не обязательно она связана с фундаментализмом, если это понятие означает возврат к религиозной практике былых времен.