После маскарада

А когда прибыл к кафетерию, глазам своим не поверил: все вокруг было им не единожды виденным. Более того, он помнил вкус кофе, запах булочек и ощущение прикосновений к плетеной мебели на своих ладонях. Рита предложила выйти, выпить по чашке кофе и угоститься свежими ватрушками – проверить, такие ли они вкусные на самом деле. Мысль о том, чтобы проверить ощущения во снах и наяву, столь сильно мучила больного, что он согласился.

– Я боюсь, что в конце концов он влюбится в меня, – принялась переживать Рита.

После трудного рабочего дня профессор и его помощница, усталые и воодушевленные, возвращались в квартиру в Денисовском переулке и, лежа в постели, подолгу не спали, обнявшись, бойко обсуждали общее дело.

– Ничего подобного не случится, – успокоил ее Грених. – Мы трудимся во имя того, чтобы он влюбился в мир. Ты и я – лишь пара крохотных деталей большого мира, с которым ему предстоит свести знакомство. Оно займет его всецело, захватит все его внимание. Так что на тебя ему просто не хватит времени. Наша роль в его жизни – закулисная. Сделав свое дело, мы тихо удаляемся со сцены…

– А потом… Что будет с ним потом? Все это так и останется для него тайной?

– Было бы лучше, если бы это осталось для него тайной, – задумчиво сказал Грених. – Прежде чем больной не начнет выказывать признаки здравомыслия, он не должен знать, какого труда нам стоит перешивать ему сознательное и бессознательное. Иначе перестанет верить в свое выздоровление. А возводимые нами замки превратятся в руины.

И он поднял глаза на Риту.

– Макс был прав. Его теория работает. Он – идейный вдохновитель постановочных сцен, только одному ему я обязан успехом, которого достиг за эти неполные два года. За последние две недели мы выписали семерых больных раньше срока. И это его заслуга, Рита. Где бы он ни был… Слияние науки и мастерства иллюзий! И я мечтаю продолжить это дело, обзавестись крепкой командой. Ты и я. Мы возьмем к себе Петю. У него феноменальная память и аналитические способности.

– Я не знала, что ты так горишь его делом, – проронила Рита тихо. – Все это время я думала, что ты ненавидишь нас.

– Давно уже нет.

– И ты бы взял его в эту свою команду? Принял обратно? – она села в постели, скрестив ноги по-турецки.

Грених думал, она признается, что он все же где-то поблизости, прячется. Но Рита молчала, смотрела с детской наивностью в ожидании ответа на свой вопрос.

– Чтобы осуществлять подобные спектакли, нужны преданные делу люди, – сказал Грених. – Персонал института безропотен и послушен, но, увы, они не до конца понимают, в чем суть подобных сеансов, я не чувствую их поддержки. Они как машины, всего лишь исполнители, которым Евгений Николаевич велел проявлять послушание в работе со мной. А мне нужны ты, он и подобные вам – чуть безумные, смелые, готовые на риск, не скованные шаблонностью мышления простых обывателей. Свободные личности, которые могут творить любую реальность. Какую угодно реальность в любой голове.

– Ты стал говорить, как он. В тебя вселился его дух!

Грених перевернулся с бока на спину, заложив руки за голову и устремив глаза в потолок. Он показал ей уже столько фокусов в гипнотерапии, но она продолжала играть изумленную дурочку, беспрестанно повторяя, что Макс такого не делал, Макс до этого не додумался. Грених ни на секунду не верил ей, всецело убежденный, что Макс где-то притаился и наблюдает за ними. А Рита, как настоящая Мата Хари, лежа голой под одной простыней с его братом, выжидает новых приказов к действию. «Что же ты задумал, подослав ее ко мне?.. А может, я просто параноик? А может, я тебя давно переплюнул? А может, просто начать жизнь без вечного взгляда в прошлое?»

Глава 5. Второй «последний день Помпеи»

– Ну-ка, все расступились! Опять толкотню создаете, – рыкнул старший следователь Мезенцев на столпившихся у парадной дома № 2А в Трехпрудном переулке. Зло растолкав локтями толпу, собравшуюся под проливным июньским дождем, он смахнул со лба мокрую прядь и нырнул в уже знакомую парадную дверь, стиснутую треугольным портиком сверху и двумя полуколоннами по бокам. В той же квартире при тех же обстоятельствах найдены были теперь уже трое – двое убитых и один в совершеннейшем беспамятстве, пускающий слюну и едва передвигающий ноги.

– Та же угольная пена, двое неизвестных, накрытый стол, записка с начертанным на ней: «Вызвать милицию ровно в 16:00», – ворчал Сергей Устинович, бросая за плечо – шедшему позади Грениху в сопровождении его неизменного Ватсона – Пети. – Опять опоенный, заговоренный тем же самым незнакомцем Шкловский хлопает глазами и трясется.

– Что, прям тем же самым? – прицокнул языком Грених, чувствуя, что история с таинственным манипулятором еще выйдет ему боком.