После нас

Сам по себе Джелалабад — город не очень большой и почти полностью торговый. После предрассветного намаза и до предзакатного все джелалабадские улицы представляют собой базары под открытым небом. Над центральным «Хинду-базаром» натянуты одеяла и тенты — так торговцы и покупатели спасаются от безжалостного солнца. Бросается в глаза, что местное население воды пьет немного и почти совсем не потеет. Базар в Джелалабаде — это не только торжище, но и «бизнес-центр». Здесь заключаются многомиллионные сделки и собираются джирги — встречи авторитетных пуштунских старейшин, которые решают деловые вопросы, связанные с наследством, правами на землю и даже лицензированием торговой деятельности. Здесь никто никуда не торопится, только дети бегают за иностранцами, выпрашивая деньги. Кажущийся хаос на самом деле представляет собой восточный порядок, где каждый знает свое место.

Русскому на базаре афганцы расскажут все, так как очень многие помнят русский язык. Оказалось, что у одного из торговцев-лоточников, седобородого старика, два сына работали в Сибири, и он был рад перекинуться со мной знакомыми ему русскими словами. Нынешние нангархарские муллы в 80-х годах прошлого столетия были офицерами афганской армии и царандоя, а врачи и специалисты в области сельского хозяйства стали сегодня торговцами. Жизнь загнала их всех в этот водоворот «рынка под одеялами», но они не роптали и встречали все превратности судьбы с присущей пуштунам стойкостью.

На выезде из Джелалабада в сторону Пакистана расположен небольшой, полностью заброшенный городок Самархейль, где в 80-е годы жили «шурави» — советские военные и гражданские советники. Здесь царило запустение, только старики, работавшие и отдыхавшие неподалеку, помнили, что когда-то тут бурлила жизнь. Старые люди еще помнили русский язык и имена-отчества всех советских советников и специалистов, работавших здесь на строительстве джелалабадской оросительной системы, которая когда-то позволила Афганистану стать «чемпионом мира» по производству оливок. Кстати, завод по производству оливок, хоть и в полуразрушенном состоянии, работает до сих пор, а вот самой оросительной системы не стало. Все каналы пересохли, а местным властям до нее нет дела. Большие деньги зарабатывались здесь совсем не на оливках, мандаринах и орошении. Источником сверхдоходов многих джелалабадцев служила коррупция, а порой и наркоторговля. Возможно, именно поэтому под Джелалабадом, как грибы после дождя, десятками вырастали многоэтажные виллы. Таких огромных и роскошных вил я не видел даже в Кабуле. А здесь, на почтительном расстоянии от столицы с ее центральной властью, вопросы о происхождении состояний задавали редко. Если человек богат, это считалось признаком ума, а «прищучить» умного человека даже органам правопорядка бывало довольно трудно. Хотя иногда в Нангархаре и представители силовых органов занимались рэкетом, порой и с похищением людей. Философия этих поступков была проста: кому-то Аллах предначертал торговать, хитрить и быть богатым, а кому-то — собирать дань с таких торговцев. Система мироустройства, заложенная в сознании многих поколений афганцев, при этом нисколько не страдала.

Одной из целей поездки на восток Афганистана было выяснить, как относятся пуштуны к талибам и американцам и что они думают о своем будущем. Во-первых, в Джелалабаде активно велось строительство торговых и деловых центров, что свидетельствует о том, что местное население за свое будущее не беспокоилось. По мнению многих собеседников, американцы не должны были отсюда уйти скоро, и все их заявления о том, что они не будут строить здесь постоянные военные базы, всего лишь слова, так как базы уже построены. Один только джелалабадский военный аэродром — это уже город в городе. За его периметром сразу над несколькими военными базами реяли афганские и американские флаги. И, хотя американские дипломаты заявляли, что войска США будут присутствовать в Афганистане ровно такое время, о котором их попросит афганская сторона, местные жители считали иначе. Они не без оснований говорили, что американцы — не кочевники и в палатках посреди пустынь жить не будут. То есть будут жить, как и раньше, на территориях своих военных баз. Во-вторых, жители Нангархара талибов не боялись. В середине 90-х годов пуштуны с ними не воевали, а приняли их власть как данную свыше. Потому войны здесь практически не было, город и соседние населенные пункты от боев не пострадали.