После нас - хоть потом

- Крути, боярин, свадебку, - с отвращением проговорила Шалава Непутятична. - Зарок дала: кого первого сейчас увижу - за того и пойду…

Глава 17. Время смутное

- Так что двум котам в одном мешке не улежаться… - мудро подытожил Ухмыл и надхлебнул стаканчик.

Кудыка хмыкнул и посмотрел на Чернаву. Та сидела, подперев чисто отмытую щеку, и сердито слушала степенный мужской разговор, время от времени придирчиво оглядывая свою новую обитель. Так уж вышло, что после недавней подземной смуты всех попятливых да окарачливых скоренько переобули из сапог в лапти. В число разжалованных попал и робкий сотник Нажир Бранятич - тот самый, кому принадлежало раньше это жилье. Конечно, по сравнению с тесной дырой, где поселили поначалу Кудыку с Чернавой, - хоромы. Две сухие просторные клети, стены обтянуты чистой холстиной, а теперь даже вон и коврик греческий на полу, выменянный всего за дюжину идольцев… А все ж не Навьи Кущи…

Чернава вздохнула.

- Под котами-то кого разумеешь? - спросила она Ухмыла. - Розмыслов наших или Столпосвята со Всеволоком?

- Да что тех, что других… - небрежно ответствовал тот и примолвил со вздохом: - А все бабы. Все они…

- Бабы-то тут при чем? - обиделся Кудыка, но, думается, все-таки не за баб обиделся - за мужиков. Что ж мы, в самом-то деле, без женского полу сами и склоки учинить не сможем?.. С лесоповала бывший древорез вернулся малость осунувшийся, с незнакомым начальственным блеском в глазах.

- Ну как… - сказал Ухмыл. - Все с чего началось-то? Перенега со Звениславой сцепились - колом не разворотишь!.. Наша-то, вишь, с раскладки, из грязи да в князи, а та и впрямь княжна, Всеволоку двоюродной сестрицей приходится… Да и муженек ее Родислав Бутыч сам из бояр… Бела кость…

- Ишь ты! - подивился Кудыка. - Как же это он в розмыслы-то угодил?..

- Да запросто! А ты думал, розмыслы сплошь работяги?.. Вот Коромысл, к примеру… Слыхал о таком?.. Тот и вовсе из княжьего роду происходил. А смекалист был, сказывают!.. Не чета нынешним - снасти новые придумывал… Кое-что так в его честь и назвали… - Ухмыл приостановился и подплеснул в стаканы винца. - Ну вот… - продолжил он, покачивая берестяной посудинкой. - И давай, стало быть, это бабье мужей подбивать: Завида, значит, Хотеныча с Родиславом Бутычем… С тех самых пор распря у них и идет… Хотя, по правде молвить, у нас в преисподней теплынские участки и раньше со сволочанскими не ладили…

- И кто, мыслишь, верх возьмет? - с тревогой спросила Чернава.

- Где? Здесь или наверху?

- Да провались он, этот верх! - вспылила Чернава. - Не наверху, чай, живем-то!..

- А вот это ты зря… - заметил Ухмыл. - Тут, вишь, такой узел завязался, что и не распустишь. Ежели Завид Хотеныч не удержится, то и Столпосвяту, считай, опалы не миновать. То есть вотчины своей теплынской лишиться… Да и наоборот: сгонят Столпосвята - тут уже Завиду Хотенычу беда придет. Так что ты, Чернава, не горячись… Нам без греков да без князюшки одним эту кашу не расхлебать нипочем. А тут еще царь-батюшка помер, слыхали?

- Вчера, четным вечером, - изронил Кудыка, гордый, видать, своей осведомленностью. - Двойной-то день, сказывают, лишь перед концом света бывает. Ну а старичок, ясно, пужливый - узрел второе солнышко да и сковырнулся… А все сволочане, сошку иху да об камушек!..

Мужики вздохнули и выпили кстати за упокой старенького царя-батюшки, не ной его косточка в сырой земле.

Чернава чуть не плюнула с досады, на них глядючи.

- Вашими бы языками да лапти плести!.. - бросила она. - О деле, чай, спросила!.. Удержится Завид Хотеныч в розмыслах или нет?

- Еще как! - надменно рек Ухмыл. - Этот мосол не для их сусал. Кощея так просто не проглотишь, поперхнешься Кощеем-то…

- Кем? - обомлев, переспросил Кудыка.

Ухмыл смутился.

- Да это мы так, вишь, промеж собой Завида Хотеныча шутейно кличем… Костлявый потому что… Не слыхал разве?..

Кудыка вспомнил лениво поднимающегося с варяжских щегольских санок тугомордого отрока в крытой малиновым сукном шубейке - и, тряхнув головой, поспешно погасил свой стаканчик, не ждя Ухмыла. Собираясь с мыслями, закусил соленым огурчиком.

- А вот у нас в слободке врали, будто теплынские берегини под каким-то Кощеем ходят… - запинаясь промолвил он. - Неужто розмысл, а?..

Ухмыл подумал.

- Да всяко может быть… - как-то нехотя отозвался он. - Завид Хотеныч - муж пронзительный. Мог и их тоже к рукам прибрать…

Тут в дверь стукнули властной рукой, и Чернава метнулась открывать. Отперев, попятилась. На пороге, весь увешанный оберегами и с посохом в деснице, высился суровый волхв, в котором погорелица, ахнув, признала синеглазого красавца древореза, когда-то ею отвергнутого и брошенного связанным в землянке.

- Никак Докука? - тоже присмотревшись, ошарашенно молвил ее супруг. - Что это ты, брат, кудесником вырядился?.. Да полно те за косяком-то стоять! Садись, угощайся…

- Пьянствуете, бражники? - глуховато, зловеще вопросил преображенный Докука. Приблизился к столу, сел и, подумав, набурлил себе полный стакан. Не на капище, чай… Все свои.